Корочка льда похрустывала под горячими пальцами, высвобождая замёрзшее сердце. ФлювиоГляциаль в одиночестве стоял посреди серой пустоши и сосредоточенно ткал заклятье – дневная звезда Мирроу то и дело выглядывала из-за молочной дымки облаков, но не грела, и еле заметный свет, льющийся из-под капюшона мага, был намного ярче неё.
Вены на руках набухли, выдавая в колдуне-самоучке ещё и искусного воина. Лёд поддавался, но медленно – краски возвращались к замёрзшему органу, и кое-где проступала кровь. Слова заклятья были древними, как весь мир, - так должны были говорить те, кто первым вступил в Фэо и положил начало его истории. ФлювиоГляциаль чеканил слог за слогом, превращая магическую формулу в диковинный напев, полный света и воли к жизни. Время шло.
Талая вода ручейками стала стекать по рукам, мертвенно-бледное сердце окрасилось розовым, а затем алым. Брызнула кровь, сократилась артерия, а затем и вся мышца судорожно сжалась в комок, прежде чем, наконец, забиться. Первые удары были неровными, но затем ритм наладился и стал подобен мелодичному колдовскому напеву. Наконец в руках ФлювиоГляциаля было живое, бьющееся сердце – оно сокращалось, несмотря на то, что уже давно было отделено от тела.
Ликуя, ФлювиоГляциаль подошёл к трупу ледяного монстра, сражённого ради эксперимента. Это существо никогда не знало тепла, боялось его и существовало по иным, недоступным людям законам, - и вот теперь его вечномёрзлое сердце стало горячим и забилось, как птица, в руках усердного мага. 
«Я же говорил, что смогу растопить любое сердце», - усмехнувшись, произнёс ФлювиоГляциаль. Этих слов никто не слышал, но о человеке, произнёсшем их, вскоре узнал весь мир.