Немного поэзии - немного прозы

Вика посоветовала мне завести страничку в "Творчестве". Буду сюда вносить вещички своего творчества.

Подпольная лавка “Беруши от Берруша”
1.

Окна моего пока еще недостроенного поместья выходили аккурат на казематы Бальтазара. Иногда мне оттуда слышались вопли и рычание бедного монстра, убиваемого очередными коллекционерами колец. Постепенно я привык к этим крикам бедолаги и не обращал на них внимание. Я вздыхал, вольно или невольно посылая проклятия в сторону мага-неудачника, коим был демонолог Берруш, злополучно призвавший Бальтазара из бездны. Пригород Файтвора мне понравился своим безлюдием, а точнее безмагмарием. Редко какой воитель здесь захочет прикупить кусочек земли, а меня подобная относительная тишина вполне устраивала, но однажды всё изменилось.
Сначала я заметил, что какие-то вандалы немного сдвинули памятник магмару-победителю, что стоял в центре площади Файтвора, мраморный постамент был разбит в нескольких местах.
Приехал Веркирий с Гидвером, осмотрели сломанный постамент, погрозили невидимым хулиганам кулаками в воздух, плюнули и уехали на тяжело топающих эндаргах восвояси. Через некоторое время прибыл на это же место геолог Тиеррий, сделал замеры, тоже погрозил хулиганам кулаком и пропал. А памятник так и остался стоять на сломаном пьедестале.
А потом… В общем давайте всё по порядку.
А потом мир Фэо полонил какой-то ужасающий странный гул. Гул давил на нервы, на барабанные перепонки, на психику всех — будь то цветок, выросший на каменном берегу Огненной реки, или монстр, или житель бескрайних земель Великих драконов.
И новая странность: некогда безлюдный пригород Файтвора ожил. По дорогам мимо моего поместья загрохотали телеги, нагруженные доверху каким-то товаром. Снова приехал Веркирий с Гидвером. Видя их прибытие из окна своего тронного зала, я волей-неволей порадовался: наконец-то, вспомнили о памятнике героическим магмарам. Но радовался я зря. Старейшина с воеводой прошли в дом Берруша, а через некоторое время вышли оттуда с набитыми чем-то до краев ранцами, закинули походные сумки на крутобокие спины эндаргов и скрылись, пыля по дорогам, уходящим в огненные вулканические долины, и позванивая драгоценными уздечками.
Снова приехал геолог Тиеррий, привязал своего зорба к моему забору и, не глядя даже на сломанный постамент, вошел в поместье демонолога.
“Может, геологу нужен инструмент, скажем, или веревка, или гвозди для ремонта памятника?” — невольно подумалось мне. Я уже хотел было предложить свою помощь геологу, как увидел, что тот вышел из поместья демонолога, привязал набитую чем-то сумку к горбу своего зорба и тоже побрел восвояси. Я вздохнул, проклиная вечный странный гул, от которого бесконечно болела голова, бездействие властей по отношению к прекрасному памятнику и странную оживленность дорог близ моего жилища.
Я меланхолик, мне нравится читать философские труды мудрецов мира Фэо, созерцать движение ржавых облаков Хаира, смотреть за полетом легкокрылой гальфиды… Но гул и вечное движение близ поместья… Наверное, пора менять место жительства. А жаль.
Я купил красную краску в одной из потешных лавок столицы и намалевал большими буквами прямо на заборе своего поместья: “Продается”.
Но однажды ночью…

2.

Сначала полил дождь. Пара крупных капель звонко ударила о черепичную крышу, потом еще и еще, забила учащенная барабанная дробь ливня. А затем в дверь постучались. На пороге стоял весь промокший до нитки демонолог и тяжело дышал. Жестом руки я пригласил соседа обогреться у огня камина. Гостеприимно налил ему в бокал благоухающего вина из спелой ишмойи и вкусницы. Берруш постепенно начал обсыхать и согреваться, но вид его был ужасен: безумный взгляд, кровь запеклась на лбу, один рог изогнулся ввысь, а второй понуро свисал на плечо, напоминая позу марионеток на веревочках, когда, натанцевавшись вволю, куклы висят на гвоздике костюмерной.
— Нам всем конец! — демонолог обреченно посмотрел на меня. — И виноват во всем этом я.
— Что же случилось? — тихо спросил я, массируя периодически виски, чтобы хоть как-то уменьшить свою головную боль.
— Вы слышите гул? — демонолог, отхлебнув вина, подошел к окну.
— Да, так он уже около месяца.
Демонолог невесело ухмыльнулся:
— Мы все обречены. Я пришел к вам, сосед, практически на исповедь.
— Не стоит, Берруш, я вам не клерик Самуил и не монах Пимен, — я посмотрел на настенные часы: 23.30. Скоро полночь.
— А может, я и не совсем за исповедью? — глаза демонолога загорелись недобрым огнем.
— Тогда тем более не стоит. Скоро полночь. Время выбрано для душевных бесед не совсем удачное, — пытался я спровадить навязчивого соседа.
— А полночи не будет! — рассмеялся Берруш, отчего гулкое эхо побежало по коридорам моего поместья.
Я устало плюхнулся в свое любимое кресло и удивленно уставился на демонолога:
— Как так?
Демонолог придвинул другое кресло к моему и сел, горделиво сделав нога на ногу, его глаза ликовали безумством сумасшедшего, ставшего на время почти богом:
— Я так устал обменивать всякие кубы бесплатно! Это было проклятие Шеары мне за создание казематов Бальтазара, но я придумал, как направить проклятие Шеары мне во благо и в заработок. Я открыл подпольную лавку “Беруши от Берруша”, где стал продавать беруши, созданные из морской губки, но товар никто не покупал. Я почти обанкротился. Я обещал жителям Фэо райский сон в тишине, а они смеялись надо мной! И тогда я придумал, как заключить предсмертные вопли Бальтазара в губку флаундинов. Таким образом, мои беруши стали источником гула!
— Так вот кто виновник дикого гула! — закричал я, намереваясь побить сумасшедшего ученого-мага, его бесконечное "я" меня изрядно взбесило.
— Но это еще не всё! Первые партии необычных берушей я подарил Веркирию, Гидверу и Тиеррию. Это был мой им дар за то, чтоб они не трогали памятник героическим магмарам! Именно под постаментом и находится моя подпольная лавка товаров! Магмары падкие до халявы, — Берруш осклабился, приоткрывая окровавленные десна. — Эти сумасшедшие принесли мой гул в Дартронг! И сейчас там царит паника. И мы все умрем!
— Почему? — мое сердце тоскливо сжалось, в эту последнюю минуту мира Фэо мне вдруг вспомнилась улыбка Бонны Бениты, хотелось признаться ей, как сильно я ее люблю, как боюсь получить от нее отказ и поэтому я выбрал практически отшельничество… в эпицентре гула.
— Потому что нарушен баланс гула и тишины! — Берруш вскочил с кресла и начал танцевать по тронному залу, делая немыслимые па. — Везде нужна гармония! Если Изувер станет человечным, то баланс рухнет, поэтому Шеаре нужен он именно злым! Понимаешь? То же самое и балансом гула и тишины! Скоро гул поглотит тишину и мы все умрем от шума!
Я резко встал с кресла и побежал к памятнику… Огромная трещина в земле уже подходила к моему поместью, а металлическая фигура магмара буквально разломилась пополам. Я присел на корточки и заглянул в земные недра под основание конструкции. А вот и подпольный магазинчик демонолога.
— А полночи не будет! — вспомнил я слова Берруша.
Гляжу на наручные часы: 23.55.
Холодный пот струйками течет по моему лицу, голова ужасно болит… Капиляры лопнули на моем лице от напряжения, кровь смешивается с потом, застилая мне глаза.
Но я не замечаю этого. Что делать? Чувствую дикую пульсацию в голове. Мысль!
23.56. Бегу в казематы Бальтазара.
23.57. Кидаю лассо на чудовище.
Пожалуйста, родной, не сопротивляйся!
23.58. Глажу его свирепую красную морду, пытаясь успокоить этого монстра.
23.59. Кидаю Бальтазара в подпольную лавку Берруша.
— Ешь беруши! — кричу, прошу, плачу… Бальтазар упирается, рычит, начинает чавкать.
24.00. Время остановилось.
24.00. Вечность.
24.00. Поздно?
24.00. Может быть.



— Я вообще не понимаю, старейшина, как так оказалось, что весь Хаир буквально завалило морскими губками! — Гидвер пожал плечами. — На рассвете выпал град из этих губок!
— Ох, чую, что здесь замешан колдун Волнар! — Веркирий недовольно вскрыл конверт, на дубовый стол выпала гербовая бумага.

Многоуважаемый правитель Хаира!
Спешу Вас уведомить, что к распространению гула мой морской народ не имеет никакого отношения, правда, Веркирий, меня очень покоробило твое молчание по поводу моего царского подарка на твой день рождения! Было послано двенадцать подвод с первоклассными морскими губками, дабы ты мог хоть немного омолодить своё дряхлеющее тело. И тишина! Значит, мой подарок пришелся тебе не по вкусу?
Печать. Предводитель флаундинов Аквариус. Подпись. Чётко и размашисто.



Я научился управлять временем! Останавливать его, убыстрять. Кто я? Магмар? Человек? Полубог? Сумасшедший?
После того, как мой плененный Бальтазар съел часть опасных губок, баланс гула и тишины постепенно стал приходить в норму. А потом произошел звуковой взрыв. И тишина. Кровь Бальтазара темными струйками стала стекать со стен разрушенной подпольной лавки Берруша. Мне было немного жаль чудовище, с помощью которого мне удалось спасти хрупкое равновесие земель Великих драконов. Но… Я ничего не слышал! Я абсолютно оглох от взрыва.
Мощная звуковая волна буквально уничтожила весь шумный товар демонолога.
Я лежал на земле среди деревянных обломков подпольной лавки и улыбался от счастья, видя, как занялся рассвет над Хаиром и дымчатые облака куда-то величественно поплыли, подгоняя бег времени.
Краем глаза я видел, как, пошатываясь и истерично посмеиваясь, вышел из моего поместья Берруш.
24.00. Тишина.
24.00. Время остановилось.
24.00. Голова не болит.
24.00. Бонна Бенита наклонилась надо мной, ласково погладила меня по лицу, по моей ночной небритости и нежно поцеловала в лоб:
— Дорогой! Мы с Пименом уж и не чаяли, что ты выживешь. Такой мощной звуковой волной тебя накрыло! Ты ж был в эпицентре взрыва! Сутки в отключке. С днем рождения, дорогой!
24.00. Я жив!
— Бонни! — ком подкатывает к моему горлу, мне страшно получить ее отказ, но “завтра” — такая призрачная и удобоваримая категория времени. Я всю жизнь прикрывался этим химерическим “завтра”, а реально лишь “здесь” и “сейчас”. — А выйдешь за меня замуж?
24.00. Я безумно счастлив!
00.01. Бонни согласилась.

Блиц. «...все важные встречи всегда случайные...» (Ок Мельникова. «Все важные фразы»).

- Блиц. «Пусть я и опоздал, но ведь я уже тут». («Процесс», Франц Кафка, переводчик Александр Белобратов).

Решила немного поэкспериментировать с рифмами.



В общем это мое ощущение от прозы Кафки.

Игра в бисер

Этот рассказ я написала в январе.



— Кай, где же твоя Герда? — любила подшучивать я над своим алабаем, похожим на огромное белое облако.

Кай скулил, пружинил на огромных передних лапах, затем мог резко встать на задние лапы, опустив передние лапы мне на плечи.

— Совсем большой стал! — говорил мой отец, дружески похлопывая Кая по большому покатому лбу.

Говорят, что собаки не умеют улыбаться. Но Кай умел! Когда мы возвращались с работы и дом оживал, определенно, Кай улыбался.

Жить в центре областного города в частном доме — одновременно и замечательно, и не очень приятно. Вокруг многоэтажки, ты живешь словно за стеклом. Сажаешь или полешь свой огород, а горожане смотрят на тебя со своих балконов. Кто-то по-доброму, кто-то с интересом, а кто-то и с завистью.

Кай не очень любил этих людей с балконов, точнее, он им не доверял. Да и люди постоянно давали повод для собачьей недоверчивости. Как-то обстреляли его с балконов резиновыми пульками. Участковый, полный мужчина в больших очках и с пушистыми усами, почесав шариковой ручкой за ухом, что-то записал в свой блокнот, посмотрел на раны собаки и пробитое пульками окно, махнул рукой и уехал со словами:

— Ну в Вашего ребенка, дамочка, не попали хулиганы, так что радуйтесь, мамаша, ну а что собака закрыла собой Вашу дочку от пулек — честь ей и хвала.

И полицейская машина, загудев, скрылась за поворотом улицы.

Кай недовольно прижал уши и зарычал, словно понимая, что дело закрыто.

Кай родился в один год и даже в один месяц с моей дочкой. Они и росли вместе. Как-то моей дочке стало плохо, мы поехали в больницу.

Вернувшись вечером домой, мы в вольере тогда еще полугодовалого щенка не обнаружили. Дверь в вольер была явно открыта человеком. Ошейник растегнутый валялся на земле.

Помню, как бегали несколько дней с родными по улицам частного сектора и искали нашего щенка. К счастью, за оградой дома соседней улицы мы услышали знакомое скуление. Кай сидел в будке на привязи. Мы постучались в незнакомый дом. Хозяева не стали отпираться и вернули нам собаку. Оказывается, это их сын-подросток перелез через наш забор и украл нашего питомца. Хозяйка знала, что собака украдена ее сыном, но почему-то отнеслась равнодушно к факту воровства.

Постепенно Кай взрослел и учился не доверять чужим. Больше всего он не любил чужих детей. Наверное, тот случай из детства ему запомнился очень хорошо.

Зато мою дочку и ее друзей обожал. Знакомым детям он позволял делать с собой абсолютно все. Зимой мог схватить зубами веревку от салазок и катать смеющуюся ребятню по двору, а если дочка садилась на него верхом и обнимала его за большую белую голову, то Кай не спеша катал ее и на себе. Я периодически ругалась:

— Ангелина, а ну слезай с Кая. Мало ли что у собаки в голове!

Мне было страшно: вдруг дочка упадет, но она у меня была всегда с характером, непослушная. А Кай словно понимал меня: опускал свои добрые глаза-бусинки к земле, посматривал искоса, дружелюбно встряхивая при этом головой и помахивая пушистым хвостом: мол, хозяйка, я же умная собака.

Кай был очень хорошим охранником для дома. Если мы забывали закрыть вольер, он никогда не портил посадки на огороде. Ляжет или в палисаднике, или на крыльце и щурится на солнышко, ждет нашего возвращения.

Иногда Кай нас очень веселил. Пропала мамина кошка с котятами, а мы куда-то спешили. Уехали. Вернулись в дождь. Продолжили поиски неразумной мамаши. И вдруг дождь прекращается и из конуры Кая выбегают сухие кошачьи комочки. А Кай за ними грозно присматривает, пока их мама-кошка в загуле.

Как-то мой отец возвращался с работы. Он открыл калитку и неторопливо входил во двор. А в это время мимо нашего дома проходил мужчина с овчаркой. Овчарка была нервной, неспокойной. Да еще и без намордника. Моя дочка стояла у крыльца и смотрела, как дедушка заходит во двор. Вдруг незнакомая собака рванула поводок и полетела на мою дочку. Мы все замерли от неожиданности и от ужаса. Все, кроме Кая. Кай молниеносно выбил дверь вольера и встал между ребенком и озлобленной собакой, буквально закрывая своим телом мою дочку. Минуту собаки смотрели друг на друга ощетинившись, а затем незнакомая собака вцепилась в горло Каю. Мы с моим отцом и хозяином бойцовской собаки стали растаскивать рассерженных животных. Я видела, как хозяин той собаки злобно бьет ее по морде. В какой-то момент чужая собака отвлеклась на своего хозяина, и Кай буквально повалил противника на асфальт, подмяв его своим мощным телом.

— Разве можно бойцовских собак водить по улице без намордника? — отчитывал мой отец незнакомца.

Дочка отделалась испугом, а Кая спасла густая шерсть на шее, он практически не пострадал. С этих пор я уже не сомневалась в том, что мой Кай — как минимум, академик собачьих наук.

Время летит неумолимо быстро. Говорят, алабаи живут не более пятнадцати лет. Кай прожил шестнадцать с половиной. Иногда казалось, что он не дышит, а он последний год мог крепко заснуть. Шерсть на его боках полиняла, потемнела, он оглох и ослеп, правда, как-то все равно знал, что мы вернулись с работы и улыбался нам по-прежнему.

Кушать ему было тяжело, последние два месяца мы ему варили бульоны на косточках или рыбе. Его собачья душа уже не принимала еды… Он иногда выходил из конуры, устало раскачивался, еле-еле передвигая лапами.

Приходили родственники и советовали:

— Усыпите вы его, не мучайте собаку.

А я не могла… Ведь десять лет назад Кай спас жизнь моей дочери. Да и не собакой он уже был для нас…

Последние две недели из глаз Кая текли настоящие собачьи слезы, хотя ученые говорят, что собаки не умеют плакать…

Утром я подошла к коврику, где в забытьи лежал Кай, присела на корточки, погладила его большую голову:

— Кай, до вечера. Мне пора на работу.

Вдруг большая мохнатая лапа потянулась мне навстречу, словно прощаясь, и я ее пожала…

А вечером, придя с работы, я поняла, что душа Кая уже где-то далеко, тело было еще теплым, наверное, минут тридцать меня не дождался…

Приехал родственник, увидев всю нашу плачущую семью, сочувственно сказал:

— Кай, наверняка, в собачьем раю.

Два года вольер пустует…

Телефон резко зазвонил. Подруга из Воронежа. Я понимаю: она плачет:

— Надя, моя Сара умерла.

Сара — это ее собака.

Слышу в трубке всхлипы:

— А можешь мне нарисовать пластилином мою Сару?

— Конечно, Катюша, но ведь это ж больно! Ты будешь страдать, — отвечаю подруге.

— Я очень хочу такую картину, — слышу на обратном конце провода.

— Хорошо, Катюша, я тебе ее подарю к Рождеству Христову!

Беру пластилин и начинаю рисовать Сару…

И параллельно читаю новости в Инстаграме. Челябинск. Женщина привязала собаку к дверям ветклиники с запиской “Усыпите”... И ушла...

9.01.2021

P.S. В день смерти Кая в Двар завезли собак, Додзи-Санов (лаек). Очень люблю этого питомца, но в реале собаку уже завести не смогу.

Посвящается палачу   _Samarkand_ [12]  и и всем палачам Легенды

- Блиц. «Не закрывай окно, хоть бесплатно потравят тараканов». (фильм «Паразиты» режиссёра Пон Чжун Хо)

Веркирию этой ночью не спалось. Было очень душно. Кололо сердце от дикой жары и от непослушания жителей Дартронга. Горожане удумали возвести в пригороде столицы памятник Исполину Хаоса! Нет бы ему, Веркирию, или Нораку Доброхоту, или воеводе Гидверу! Всю неделю в мастерской Сойгуры слышались звон молота, треск огня и шипение воды.
Обидно, никакой благодарности. Стараешься для них, стараешься.
И вот под окнами старейшины лежит это страшное металлическое чудище, чтобы утром водрузиться на законный постамент.
Веркирий встал накапать сердечных капель, что ему из масляники и прочих трав сварила заботливая Бругильда.
Луна властно пробирается в окно. Крофдор бы побрал это полнолуние!
— Откуда у меня две тени? — Веркирий в ужасе смотрит на пол. Маленькая тень и тень исполинских размеров.
Пузырек со спасительными каплями выскальзывает из рук и разбивается. Красная настойка кровавым пятном разливается у босых ног старейшины.
Скрип половиц приближается! Откуда-то из спальни. Хочется бежать, но куда?
Недалеко стукнула ставня, совсем недалеко! Окно на кухне распахнулось от ветра!
“Какого ветра? Было ж душно и безветренно!”
На плече Веркирия пронзительно закричал корвус.
“Но у меня нет корвуса!”
Большая тень отделилась от старейшины и беззвучно смеется.
Кроваво-красное пятно на полу начинает просачиваться сквозь трухлявое дерево пола.
“Я же недавно поменял половицы и лесник клялся, что половицам сносу не будет! Вот прохвост!”
Половицы рассыпаются, куски древесного праха сыплются куда-то вниз.
Туда, где бездна. Бездна подходит к ступням Веркирия. Скорее на улицу! Грозный Исполин Хаоса из металла, подняв меч Хаоса в воздух, смеется в глаза старейшины. Молнии огненными змеями бегут от клинка Исполина. Неужели началось вторжение Хаоса? Бежать!
Что-то сдавило грудь. Воздуха не хватило. Дартронг обречен…

***

Бругильда деловито положила мокрое полотенце на горячий лоб старца:
— Я же тебе говорила: не более двенадцати капель!
— Матушка, нельзя делать памятник Исполину Хаоса в городе! — прохрипел Веркирий сорванным ночью голосом.
— Какому Исполину, отец родной? — Бругильда покатилась со смеху.
За окном слышались голоса:
— Давай поднимай!
— Ставь на попа.
— Аккуратнее!
Веркирий подбежал к окну. Горожане устанавливали на пьедестал памятник ему, старейшине.
Старейшина закричал:
— Спасайтесь! Вторжение Хаоса началось!

Фредерико Гарсиа Лорка был человеком нетрадиционной ориентации и всю жизнь любил Сальвадора Дали, Сальвадор же любил женщин. Однажды художник оттолкнул поэта (кстати не только поэта), вскоре Лорка погиб. А Сальвадора мучило чувство вины всю жизнь. В некоторых пейзажах Дали видятся очертания лица Лорки. Вот такая история любви.