Немного поэзии - немного прозы

Вика посоветовала мне завести страничку в "Творчестве". Буду сюда вносить вещички своего творчества.

Конкурсная работа: «Хозяевам вход воспрещён!»

Записки маленького путешественника, Чууги Доброхотовича.


14 июня. День первый. Прибытие.

Я, Чууга Доброхотович, пока еще в здравом уме и трезвой памяти, решил завести дневник своего пребывания в пансионате “Жирный Эльдрик”, но обо всём по порядку.
Как только в мире Фэо открылся Дом отдыха питомцев, мой добрейший господин Норак, погладив меня по пушистой белоснежной голове, изрёк:
— Поедешь отдохнешь! А то что-то вид у тебя в бою уставший!
Я, конечно, не очень-то хотел отдыхать в санатории, куда хозяевам был вход воспрещён, да и название звериного дома отдыха меня удручало: я не хотел через пару недель стать упитанным, да ещё и эльдриком! Но делать нечего, раз хозяин приказал. Собрав покорно свой чемодан, я понуро сел рядом с перевозчиком Везуром на его грифона. Через утомительный час парения в воздухе мы, наконец-то, прибыли на Туманные острова в место назначения.
Девушка в белом халате (позже я узнал, что это знахарка Бертина) на ресепшене, не взглянув даже на мою милую улыбающуюся мордашку, стала заполнять мою карту пребывания в санатории:
— Имя и фамилия, — спросила она строго.
— Чууга Доброхотович, — сказал я с обидой в голосе за такое невнимание медсестры к своей сияющей персоне и показал прекрасной незнакомке язык.
Она же продолжала, не поднимая глаз на меня, строчить в карте больного:
— Грязевые ванны, светотерапия, гидропроцедуры, магнитотерапия, рефлексотерапия, сон, четырехразовое питание, отдых на берегу Баллаурского океана. Комната № 13. Следующий!
От ее резкого возгласа “следующий!” я аж подскочил выше стойки. Ну и дамочка с противным голосом! Девушка сунула мне в лапки карту пребывания в санатории и подтолкнула меня к лифту.
Обреченно вздохнув, я мрачно потащил свой чемодан в номер.
В коридоре неожиданно для себя я увидел Буяку Изуверовича.
Тот запрыгал от радости, узрев старого знакомого, то бишь меня, стал корчить рожицы и показывать мне язык. Я разозлился глупым шуткам своего соседа. Он мне и у хозяина-то надоел, а тут, оказывается, ему достался соседний номер двенадцать. Мой чемодан сам собой как-то полетел в сторону Буяки… Мы стали дубасить друг друга кулаками. Уж не знаю, когда это случилось, но этот нехороший Изуверович вместо карты пребывания в санатории мне подложил наградной лист «Фэо во власти тьмы». С этого-то момента и начались мои приключения, точнее злоключения. Вырвав клок шерсти у Буяки и мужественно ему подарив свой клок шерсти, я с чувством выполненного долга поплелся в свой номер.

15 июня. Грязевые ванны.

— Так-так, — сурово сказал врач, он же клерик Самуил, внимательно рассматривая мою карту пребывания в пансионате. — Вам назначено сегодня весь день собирать семена зла!
Мои глаза полезли на лоб!
— Сегодня у меня грязевые ванны! — барахтался я в руках доктора, пытаясь докопаться до правды и сбежать от такой удивительно "полезной" процедуры.
Мне на шею прицепили ошейник, чтоб не сбежал, и вытолкали под палящее Мирроу на плантации Хаоса! Как в этот момент я ненавидел Норака! Зачем было посылать меня в этот странный пансионат?
— Ничего, ничего! Труд облагораживает. Он сделал из обезьяны человека! — вспоминал я "напутственные слова" лекаря.
— Из обезьяны он, может, и сделал человека, а из Чууги он сделает лишь Буяку! — ворчал я, убивая монстров из загадочных семян. К вечеру я и, правда, был похож на Буяку: грязный, весь в крови. Чем не грязевые ванны? Я плелся в свой номер, еле волоча лапы по коридору, когда из соседнего номера выскочил довольный Буяка с полотенцем на своем черном меховом шарике. Этот мерзавец, увидев меня, захохотал на весь коридор и стал хвалиться:
— Ах, какие чудесные грязевые ванны сегодня были! Грязь — с болота самого Богельфа! Кикимора Фуррация бесподобно умеет лечить грязевыми ваннами!
Ох, как бы я хотел врезать этому нахалу! Но сил совсем не было! Только бы доползти до кровати...

16 июня. Светотерапия.

“Ничего! Сегодня должна быть светотерапия! Я восстановлю свои силы! Я же белый демоненок и рожден от сгустка энергии света!” — успокаивал сам себя я, направляясь в процедурный кабинет.
— Так-так, — многозначительно произнес врач, читая мою амбулаторную карту. — Сегодня Вам рекомендуется бороться со всходами злосчастных семян!
— Как так? А светотерапия? — орал я, потрясая в воздухе своими пушистыми маленькими кулачками, но меня снова вытолкнули на плантации, где полно было ужасных щупалец. Пришлось снова до самого заката Мирроу воевать со злом! Хорошенькая светотерапия!
К вечеру мое тело было все в ссадинах и грязи. Я снова плелся по коридору, проклиная свою судьбу. И, естественно, меня уже ждал в коридоре счастливый Буяка, показывающий мне язык и делящийся со мной своей радостью:
— Представляешь светотерапия! В общем я у них что-то подкрутил, переставил плюс и минус и неплохо зарядился от мракотерапии! Правда, Шеара обещала меня выпороть и написать жалобу нашему хозяину! Но оккультист Коэшу ее убедил в непедагогичности затеи! Плюшевый, да ты не грусти, процедуры и у тебя рано или поздно дадут положительный эффект.
Я злобно захлопнул дверь номера прям перед носом этой наглой изуверовской морды!
“Ничего, завтра должны быть гидропроцедуры!” — успокоил я себя и махом отрубился на кровати.

17 июня. Гидропроцедуры.

— Доктор, сегодня у меня должны быть гидропроцедуры! — кричал я, лишь завидев врача, но меня ждало снова фиаско.
— Гидропроцедуры? — врач устало уставился в мою карту больного. — Да, Вам сегодня надо будет убивать хаосных гидр, приступайте!
Снова меня медсестры вытолкнули на плантации Хаоса, и началась сечь.
Ужасные чудовища нападали на меня до самого вечера, пока Мирроу устало не зашло за горизонт .
Вечером я хотел лишь одного: не встретить в коридоре Буяку! Но как всегда...
— Ба! Какие люди! — орал радостно Буяка, лишь только завидев на лестнице мою жалкую тощую фигурку. — Ах, какие замечательные у них гидропроцедуры, ты не представляешь! Русалка Сорена и ундина Маэли поливали меня водой, а затем делали мне водный массаж.
Я был раздавлен окончательно! Норак, за что? Хрррр пищь…

23 июня. Магнитотерапия и рефлексотерапия

Утром я проснулся на коврике у своей входной двери. Я даже не смог доползти до своей кровати!
Посреди моего номера стоял суровый доктор:
— Больной, Вы почему не соблюдаете режим дня? Вы давным-давно должны быть на процедурах!
— Магнитотерапия и рефлексотерапия? — с надеждой в голосе пропищал я.
Врач посмотрел в свой блокнот и голосом, не терпящим возражений, сказал:
— Почти, Халифрона будете сегодня встречать! Будете ему хорошим магнитиком.
А затем засмеялся и пошутил:
— Магнитиком на холодильник!
Руки медсестры меня схватили и снова выкинули на хаосное поле боя. В общем, я себя там почувствовал не только магнитиком на холодильник Халифрона (хотя сложно представить апартаменты этого чудовища с какой-либо меблировкой, предполагаю, что свои жертвы он вряд ли где-то замораживает), но и содержимым этого холодильника. Рефлексотерапия моя состояла в том, что мне приходилось мастерски уворачиваться в бою от Халифрона, чтобы не стать его любимым блюдом во время четырехразового питания.
После боя я так обессилел, что решил не ходить больше в свой номер, вспомнив еще одну процедуру, что обещала мне девушка с ресепшена: отдых на берегу Баллаурского океана. Обессиленный, я упал у воды. Волны накатывали на берег и постепенно обмывали мои раны, полученные в боях с хаосными тварями. К утру я был весь чистеньким, а нежное Мирроу, торжественно поднимаясь над горизонтом, подсушило мою шелковистую шерстку.

24 июня. Здоров!

Проснувшись, я побежал в свой номер. Моей радости не было предела! Сегодня последний день отдыха! В номере меня уже ждал погонщик Везур. А на кровати лежало заключение от Самуила: "Здоров!". К своему удивлению, я себя чувствовал замечательно, мои мышцы налились силой, какая-то особая световая упругость появилась в моем пушистом теле. У номера двенадцать сидел на коврике заплывший жиром Буяка и доедал обильный завтрак туриста. Я засмеялся и, разорвав пополам заключение врача пансионата, прилепил куски документа к спине моего ненавистного соседа, словно бумажные крылышки. Чем не жирный эльдрик?
Все-таки пансионат для питомцев — идея неплохая, а активный отдых любому живому существу пойдет на пользу.

Конкурс "История одного успеха"

Ученица Покера

1.
Несколько месяцев назад мне “посчастливилось” пройти стажировку в одном увеселительном заведении, что расположено в округе Вурдалия. «В глотке Гурральдия» — так называлось оно. Нет, конечно, неплохо бы было обучиться у Гливенса, хозяина трактира, предпринимательской жилке или кулинарному искусству, ну или, наконец, умению тщательно протирать полотенцем стаканчики из-под шиз-пива под байки об удивительных событиях, произошедших в легендарных землях Великих драконов. Но Гливенс отобрал в свою команду самых способных воителей, а на меня печально посмотрел и, сверкнув золотым зубом в сияющей улыбке, сказал:
— Ох, и жалкий ты экспонат! Сидишь много лет на омеле? Ну-ну сиди-сиди…
Потом, неторопливо подышав на очередной бокал и создав эффект влаги, начал тщательно полировать его махровым полотенцем. Наступила тяжелая пауза, которую внезапно нарушил смех за моей спиной:
— Да отдай ты эту мелкую мне в ученицы!
Я обернулась, голос принадлежал бравому парню, ловко мешающему наперстки “Трибола”.
— А забирай, Покер! — рассмеялся Гливенс. — Мож, ты откроешь со временем у себя институт благородных девиц? Но я уверен: толку от такой ученицы не будет! Сам посмотри: у неё лишь развит седалищный нерв!
— А давай пари, Гливенс! — улыбнулся в ответ Покер. — Я за месяц научу эту мелочь всяким шулерским приемчикам так, что сама Шеара пожалует в наш трактир!
Гливенс театрально хлопнул себя по лбу:
— Покер, ну ты и загнул! Чтоб сама великая богиня и мать драконов да в нашей забегаловке! Нереально!
— Ну раз нереально, то по рукам? — с этими словами Покер встал из-за игрального стола, подошел к барной стойке и протянул руку хозяину трактира. — Но условие: если я проиграю, то на полгода стану твоим рабом-тенью, буду стряпать на кухне, протирать твои бокальчики и прочая туфта, а ты… в случае проигрыша закажешь мне золотые наперстки для игры в “Трибол”.
Гливенс сразу смекнул, что дело выгодное, у него давно на кухне и в погребах не было ремонта! А если и сама Шеара к нему пожалует в гости, то пиар трактира будет фееричным. Хозяин трактира бойко пожал руку шулеру.
Слушая весь этот “веселый” диалог, я становилась всё печальнее и печальнее. Данный спор мне казался полным бредом, тянуло схватить серп и вернуться к своей любимой омеле. Но вдруг я получила сзади огромный подзатыльник, в ушах зазвенело, я обернулась — мой новоявленный учитель грозно сверкал глазами:
— Хватит мечтать! С этого мгновения ты на весь месяц моя рабыня! Поняла?
Я кивнула головой и, опустив понуро голову, поплелась вслед за Покером в его каморку.
2.
Потянулись тоскливые скучные будни… Мне отвели угол в каморке под чердаком отеля при трактире. Вставала я на рассвете, а возвращалась глубокой ночью. Покер старательно учил меня своим фокусам. Я никогда не хотела быть шулером, точнее ученицей шулера, но судьба сама решила за меня.
По вечерам я шла кормить своего верного церрадора остатками сена из конюшни при постоялом дворе Гливенса. Мне дико хотелось бросить эту ерунду и сбежать из ученического рабства в трактире, но я понимала, что я — заложница пари и что меня могут попросту заказать тому же наемнику Мудрому Финко, ибо жизнь маленькой травницы ничего не стоит. Постояльцы Гливенса, садясь на своих ездовых мутантов, постоянно удивлялись, как у такой маленькой воительницы, как я, мог оказаться такой дорогой “конь”. Приходилось вновь и вновь рассказывать истории о своей службе вассалом при дворе короля и как по благоволению фортуны у меня сложился волшебный аркан. Через некоторое время мои услуги стали не нужны королю и я была отправлена на вольные хлеба. Я в этом видела много положительных моментов: появились больше свободного времени и независимость, захотелось получить какую-нибудь интересную профессию… А в кармане оставалась последняя сотня золотых монет, которую надо было потратить с умом.
И надо же мне было забрести в башню скупщика Мухмора! Этот проныра-гоблин в обмен на знаки дружбы продал мне воздух, а точнее добрый совет поискать учителя в трактире Гливенса.
И вот я — ученица Покера. Каждый день я училась ловко манипулировать наперстками в “Триболе”. Иногда учитель меня хвалил, но чаще ругал или молча качал головой. Посетители трактира любили, когда я раскладывала очередные партии карточного пасьянса, часто они у меня выигрывали, даже слишком часто, а еще точнее — почти всегда.
Весь месяц терпел Покер такую нерадивую ученицу, как я, но однажды…
Однажды его терпению пришел конец, и он меня вытолкнул за дверь трактира со словами:
— Гливенс, ты походу выиграл! Тысяча крофдоров, таких нерадивых учениц я еще не встречал! Это самая большая неудачница в наших хаирских краях!
3.
Лил осенний холодный дождь. Мирроу давно село за горизонт. Густой мрак властно захватил просторы Фэо. Вот так в ночи я оказалась без теплого угла под крышей Гливенса, а мой церрадор без уютного местечка в конюшне. Брошенные и никому не нужные мы побрели в сторону Дартронга… В моей дорожной суме бережно лежали последние золотые монеты. А нам надо было срочно найти ночлег. Мой верный боевой друг периодически издавал грустные протяжные звуки, я нежно гладила его уродливые головы, пытаясь хоть немного успокоить уставшее и испуганное ночными сумерками животное. Да мне и самой хотелось выть в ночи! Было слишком больно и обидно. Снова не нужна никому! Даже трактирный шулер отказался от меня!
И вот с такими мыслями я не заметила, как мы доехали до площадей Дартронга. Часы на центральной ратуше звонко пробили двенадцать раз. Полночь! Невдалеке ухнула сова, видать, чей-то питомец решил совершить ночную прогулку. Вдруг главная площадь наполнилась гулом. Это прибыл караван торговцев из зазеркалья! Сияющие порталы распахнулись, выпуская на “волю” яркие шатры с различными зеркальными украшениями.
И … безумный, невероятный, не поддающийся упрямой логике азарт охватил меня! Дрожащими пальцами я открыла свою дорожную сумку и села за один из столиков торговца зазеркалья.
Я внимательно смотрела на его шустрые руки, понимая, что сейчас будет идти битва ловкости и внимательности.
Торговец раскидал на столе различные фишки-зеркала и я начала открывать…
Один — один — один.
Один — два— один
Два— один — один
Наконец-то, выпало число “пять”! Я запоминала комбинации фишек, но чаще мой кошелек пустел, чем тяжелел…
И вдруг!
Пять — пять — пять.
Спящий призматический перстень звонко упал на стол передо мной.
Я ловким движением руки спрятала его в карман походного рюкзака, но мне было мало. Хотелось ещё проверить свою удачу!
Я вспоминала науку Покера: никогда не повторяйся в своих комбинациях и запоминай математику ходов! И я считала эти ходы.
Один — один — один.
Один — два— один
Два— один — один
Пять — пять — пять.
И новый призматический перстень упал мне в ладони. Я видела суровое, резко посеревшее лицо торговца зеркалами (даже в ночи при свете луны было это заметно), а толпа вокруг нарастала. Воители аплодировали и кричали:
— Даешь еще “пять”, Эстер!
Колкие и злые глаза напротив: торговец готов был меня растерзать на месте!
Новый круг фишек.
И снова перстень на кону!
Один — два— один
Два— один — один
Пять — пять…
Толпа затихла…
Фортуна — дама очень капризная, иногда она может тебя наградить, а иногда и наказать за слишком большие удачливость и упрямство! Недаром мой учитель любил повторять мне: “Не испытывай фортуну трижды!”.
Вдруг за спиной раздался металлический гром: это стражники, облаченные в железные доспехи, неслись ко мне с копьями на перевес… Толпа резко разбежалась в стороны. Я понимала, что еще секунда и буду убита. Вскочив на церрадора, я уже летела подальше от главных площадей Дартронга. Краем глаза я видела, что выпала цифра “два”. Что ж выигранных два призматических перстня весело звенели в кармане моего походного рюкзака, а это очень даже неплохо. Дождь закончился. Приятная ночная прохлада бодрила. С моим верным боевым “конем” мы не чувствовали осенней слякоти, ведь впереди нас ждала вполне безбедная жизнь в землях Великих драконов.
Очень быстро история об удачливой ученице Покера разлетелась за территории Хаира. Постепенно эта легенда обрастала всяческими сказочными деталями, некоторые считали, что Эстер — совсем не магмарша, а некая волшебная субстанция, созданная заморскими волшебниками для подрыва экономики владений Стриагорна. Я посмеивалась, слушая эти байки, отдыхая в прекрасном самом дорогом номере гостиницы на Фей-Го. Мой церрадор возмужал, поправился, ему уже не нужны были жалкие остатки с сеновалов Гливенса! Жизнь налаживалась и входила в свою чёткую колею.
4.
Наступила весна со своей неудержимой майской кутерьмой. Мирроу всходило, побуждая к весенней активности гальфид, запятнашек, древесных жучков. Гливенс довольный протирал пустые бокалы за барной стойкой. Утро было по-настоящему прекрасным! Зайчики Мирроу весело скакали с предмета на предмет помещения. Интерьер трактира заметно улучшился! Был сделан во всех помещениях ремонт: в центральном холле, на кухне и в винном погребе. На всем была печать чистоты и достатка! За игральным столом сидел недовольный Покер, ведь именно он, проиграв дурацкое пари, был вынужден поработать на Гливенса дополнительно, помогая делать ремонт!
Вдруг в дверь трактира постучали.
— Покер, раб мой, — съязвил Гливенс. — Узнай, пожалуйста, кто к нам приперся в такую рань?
Покер встал из-за столика и с раздражением пошел открывать дверь, правда, довольно грубо ответив своему ”господину”:
— Ничего-ничего, когда-нибудь и на моей улице перевернется зорб с волшебными эликсирами! А моё рабство истекает, если что, через пять минут! Гли…..иииииииииииииии….
Что-то непонятное произнеслось Покером. Он стоял с выпученными глазами и указывал в направлении двери.
Гливенс рассмеялся:
— Покер, ты что там такое мычишь? Что ты там увидел? Халифрона в юбке?
В одежде из золотой пыли Призрачных далей на пороге стояла Она… Прекрасная и несравненная Шеара. За ее спиной переминался с лапы на лапу огромный черный дракон.
Теперь уже была очередь Гливенса потерять дар речи.
Оба мужчины застыли, словно соляные столбы или изваяние Верциды, забыв о правилах приличия, и мычали что-то несуразное.
Шеаре надоело ждать, и она важно вошла в трактир со словами:
— Мальчики, до меня дошло, что здесь живет великий учитель ловкости и магистр фортуны Покер. Мне очень хотелось бы изучить его науку, а то уж больно много всяких небылиц про учениц Покера ходит на просторах Фэо!
Один из зайчиков Мирроу ловко прыгнул на руки богине, а она погладила пушистика по голове, по световым длинным ушам и улыбнулась крайне удивленным мужчинам своей божественной сияющей улыбкой, не терпящей никаких возражений.

История

Не знаю я, зачем весь этот сплин,
Истории забытые вериги?
Понятнее, пожалуй, Карамзин
И рукописи — летописцев книги.

Вращают так Лже-Дмитрия в веках,
Как в свете не вращался сам Онегин!
Как будто пятым колесом заехали в овраг
И выговариваем не коню — телеге.

В любви геройство ищем просто так.
Княжна жива — страдает самозванец.
И время смуты — то в верхах бардак,
А драма — лишь трагедий жалкий глянец.

Но иногда безмолвствует народ
И от иконы в келье свет струится.
Бессонница. История придет
В неискажённых выдумками лицах.

Конкурс "Идем на рекорд"

Эти горы, рельефы и трещины среди скал и нагорных хребтов
Белизной нам напомнят о вечности — вечной стужи скупых островов.
Но вершины ответят отчаяньем и подъемом с осадой горы…
Может, где-то и будут проталины — там, где ха?нту ютятся шатры.

Где Блуждающий остров мерещится и цепь льдин на отважном пути,
Альпинизма высоты зловещие у шамана Туйгуна в груди.
Восхожденье… Норд-Оста объятия. Над обрывом скольжение льдин.
Альпинизм — непростое занятие! Это спорт настоящих мужчин!

Но напомнит всем Хватка, что вьюжная, как порой замирает душа,
Видя Севера цепи жемчужные, обводя взглядом ширь не спеша,
Как порою щемит жизнь под ложечкой и зовет непонятное в высь!
Этот спорт — на краю осторожности. Ледобуры спасают нам жизнь.

Этот спорт — как молитва вершителей среди гор и заснеженных дюн.
И в легендах у йети-сказителей снег шаманит на скалах Туйгун.
Но шамана спросили вдруг йети: “Почему альпинизм — твоя страсть?”
А шаман, чуть замявшись, ответил: “От жены злой подъем в горы част!”

Конкурс "Идем на рекорд"

Эти горы, рельефы и трещины среди скал и нагорных хребтов
Белизной нам напомнят о вечности — вечной стужи скупых островов.
Но вершины ответят отчаяньем и подъемом с осадой горы…
Может, где-то и будут проталины — там, где ха?нту ютятся шатры.

Где Блуждающий остров мерещится и цепь льдин на отважном пути,
Альпинизма высоты зловещие у шамана Туйгуна в груди.
Восхожденье… Норд-Оста объятия. Над обрывом скольжение льдин.
Альпинизм — непростое занятие! Это спорт настоящих мужчин!

Но напомнит всем Хватка, что вьюжная, как порой замирает душа,
Видя Севера цепи жемчужные, обводя взглядом ширь не спеша,
Как порою щемит жизнь под ложечкой и зовет непонятное в высь!
Этот спорт — на краю осторожности. Ледобуры спасают нам жизнь.

Этот спорт — как молитва вершителей среди гор и заснеженных дюн.
И в легендах у йети-сказителей снег шаманит на скалах Туйгун.
Но шамана спросили вдруг йети: “Почему альпинизм — твоя страсть?”
А шаман, чуть замявшись, ответил: “От жены злой подъем в горы част!”

"Я спросил сегодня у менялы, что дает за полтумана по рублю, как сказать мне для прекрасной Лалы по-персидски нежное «люблю»?"... (Сергей Есенин)

На языке цветов, туманов и дождя
Мы о любви молчать совсем не в праве.
Но иногда теряем — обретя
И принимаем бой уже без правил.

В халве вдруг видим Персии черты,
Рахат-Лукумом страсти заедая.
— Не надо мне всей вашей маеты, —
Сказали вы, добавив. — Дорогая.

Есенинская музыка с дождём
Покинет прозу жизни без сомнений.
Мы на Кавказе Персию вдвоем
Представим, как когда-то смог Есенин.

Лишь интеграции зловещий полусон...
"Сменить аккаунт" грубо нажимаем.
Но Чистые пруды, звучит аккордеон,
Мелодия души, почти немая.

И летний дождь стучит в моё окно,
Где струи преломляют блики света...
Пожалуй, мне сегодня всё равно,
Писать про осень иль восславить лето.

Пожалуй, поздно солнцу подставлять
Свои глаза, уставшие от грусти.
Лишь яблок бесподобный аромат
Нам детство воскресит в осеннем хрусте.

Я спросил сегодня у менялы,
А меняла в долг меня вогнал:
Видно, не знакомы очи Лалы,
Рожь, амбар, рязанский сеновал.

Я спросил у Дойчера о Пери,
Он же мне о займе двинул речь.
Бриллиантом чувства не измерить,
Синь очей, покатость юных плеч.

Я твердил банкиру о восходах,
О свече, мерцающей во мрак,
А в ответ: "Монеты израсходуй,
Но и займ верни мне в срок, чудак".

Я хотел туманы и рассветы
У магната этого купить —
То, чем дорожат одни поэты,
Вряд ли могут в банке предложить.

Дамы и господа!
Рад приветствовать вас в будущем! Вы находитесь в картинной галерее имени Шеары Несравненной. Сегодня я ваш гид. Надо сказать, что картины у нас необычные — живые, благодаря уникальным полотнам сегодня вы пройдетесь по по местам «боевой славы» земель Великих Драконов.
Итак, картина первая. “Изувер Грозный убивает за свой сыр Нория”. Данное полотно написано знаменитым Хабу Нерепкиным и приурочено январскому сезонному событию, когда сыр в мире Фэо в особой цене. Кстати, если присмотритесь, то на кусочке сына, ой сыра можете даже заметить ценник! Мальчик, отойди подальше от экспоната и прекрати лизать языком сыр: его, итак, почти весь съели! Об этой картине даже ходит легенда, что именно в гостях у Изувера Норий впервые попробовал сыр и полюбил его с особой страстью. Эта картина уже дважды подвергалась вандализму. Сыр пытались украсть некоторые нерадивые воители. Но давайте перейдем к следующему полотну.
“Последний день Гредеи”. Автор этого полотна — сын банкира Дойчера, Карл Брюлликов. Здесь мы видим, как огрийская ведьма пытается сварить волшебное варево на территории Хаира, используя огонь вулкана. Девочка, прекрати дергать бабушку Гредею за косички… Ой, зачем же ты ей косички с бантиками заплела? В центре картины — скорбящая фигура ведьмы, у которой что-то пошло не так. Ясен пень древня, прическа не та… Сзади нее стоит не менее скорбящая фигура Лешего, который нарвал колдунье чертополоха с кладбища. Если присмотреться, то вдали можно увидеть кулак некроманта, недовольного, что его потревожил леший. Как все эти три фигуры оказались в Хаире? Загадка. Как говорится, история об этом умалчивает, но перейдем к третьей картине. Мальчик, прекрати облизывать волшебный котел ведьмы! Ой, уже не мальчик, а маленький зарлог… Мамаша, прекратите на меня кричать, словно русалка Сорена, когда её рыбаки тянут за хвост. Я Вашего сына не заставлял облизывать данную репродукцию. Сына надо было покормить перед походом в музей. Я знаю, что пахнет аппетитно. Гредея — знатная кухарка.
Господа, переходим в другой зал.
“Забавные рожицы пишут письмо заморской путане”. Снова чувствуется кисть Хабу Нерепкина. В центре картины мы видим, как Табу-хабу Серобрюх и Набу-хабу Синебрюх пытаются написать что-то вразумительное Магдалене. Вразумительного не получается, зато на бумаге много нарисовано всяких сердечек. Ой, мальчик-зарложик, это ты их пририсовал!
“Девочка на Шеаре”. Картина Хабу Пикацо. На картине изображен странный период жизни нашей богини. Есть версия, что до того, как повелевать драконами, она путешествовала в акробатической труппе по миру Фэо. Художник запечатлел этот необычный момент, когда маленькая Надилари тренировалась вместе с Шеарой делать различные трюки. Картина долгое время была запрещена к показу как порочащая лик нашей несравненной богини: слишком приземленный образ получился у художника. Но зато данное полотно объясняет, почему Шеара с легкостью приручила драконов — школа дрессировщицы в цирке не прошла для нее даром! Девочка, перестань тянуть за хвост Эрифариуса! Что? Он типа маленький? Это он нарисован задним планом, потому и маленький. А когда ты его вытянешь из картины… Блин. Поздно. Говорил же не трогать! Вот что теперь будут делать с огромной тушей дракона работники музея? Засолят? Да ты, девочка, еще какая гурманка!
Пятая картина в нашем уникальном музее — “Рождение Эдеры”. Мастер кисти… Ой, мелко написано… Бот чей? Челли. Наверное, все-таки эту картину писала художница Челли. В центре картины мы видим гневную Эдеру. А гневная она потому, что ей мальчик-зарложик только что откусил ветку. Мамаша, я понимаю, что Ваш сын всеяден, но какого Крофдора, он портит наши шедевры?
“Купание красного единорога”. Художник явно из хаирских земель — Кузьма Омела-Сводкин. Здесь мы видим прославление расы под предводительством Стриагорна. Картина написана в жанре символизма: символы помогал художнику рисовать оккультист Коэшу. В центре полотна мальчик Лука оседлал красного единорога и пытается его искупать в Огненной реке. На заднем плане смеется Стриагорн. Девочка, отойди, Шеары ради, от Стриагорна! Работникам музея хватит соленого Эрифариуса.
“Богатыри”. Художник Вася Нецов. В центре картины мы видим богатыря Герасима на церрадоре. А по бокам сидят погонщики Луран и Везур на своих крылатых ездовых — грифоне и виверне. Ну что за дети пошли! Мальчик-зарложик, ты зачем себе смастерил головной убор из перьев грифона? Зарлогам такие уборы положены? Хм… Теперь Луран будет весь день материться на посетителей нашего уникального музея боевой славы. Дети, закройте ваши нежные ушки, а ты, мальчик, открой пошире, пусть их у тебя разорвет за непослушание. Что охраняют эти три богатыря? Сложно сказать. Возможно, ждут новых кровопролитных боев на Древнем Плато. Ой, мимо по полотну пробежала красотка Мэри с шиз-пивом и с маринованными щупальцами детенышей Корра. Теперь понятно, кого ждали богатыри. Мальчик-зарложик, ты куда? Детям шиз-пиво не положено. А вот маленьким зарлогам? Хм, да и Шеймус с ним.
“Корвусы прилетели”. Художник кузнец Ставрасов. Оказывается, у кузнеца Ставроса есть хобби: рисование. На картине мы видим, как хищные корвусы похищают из владений Шеары маслянику. Девочка, ты зачем забралась на полотно и убиваешь секирой корвуса? Елы-палы, кажись, кузнец забыл забрать с полотна только что выкованное оружие... Мамаша, вы кого-то ищете? Потеряли свою дочь? Я же говорил: смотрите за детьми! Я? Нет, не видел. Здесь много детей бегает.
«Девушка с жемчужной сережкой». Художник Ян-Фермер, родной брат мельника Ферапонта. Здесь мы видим воительницу с очень пронзительным грустным взглядом, полным боли и тоски, когда приходится расставаться с жемчугом ради прихоти флаундинов! Аквазурий даже стишок сочинил про эту картину, но, к сча… к сожалению, поэтический шедевр был уничтожен “Девятым валом Баллаурского океана” художника Волнаровского: картина упала на голову Аквазурия, начисто выветрив прекрасные строки о жемчужине Голлейд.
Дамы и господа, двигаемся к следующему экспонату в красках!
“Опять двойка”. Автор этого полотна неизвестен. В углу, правда, нарисована какая-то решетка. Поэтому здесь есть две версии: или автор — какой-нибудь узник, или любитель всяких логических шарад от постояльцев трактира Гливенса. Ой, мне мальчик-зарложик подсказывает, что это какой-то Федор Решетников. Мальчик, не умничай! На картине изображен процесс прихода каравана торговцев зеркалами в Хаир. Мы видим в центре разочарованные лица азартных воителей, мечтающих найти фишку с цифрой “пять”, но получающих бесконечную “двойку” и пустую мошну за свой азарт. Долгое время картина хранилась в подсобках музея как полотно, не удовлетворяющее духу боевой славы и истинного мужества музея, но потом художник примулевал потирающего руки (копытца) Крофдора слева и дающего глупые советы азартным воителям “под руку”, а сзади Крофдора была пририсована Шеара с кнутом, наказывающая темные силы, ее лицо выражало целый спектр осуждающих эмоций. Это придало картине особый колорит. Правда, в некоторых местах полотна перепутались головы, ноги, руки, но всё это искусствоведами было списано на новый виток эволюции искусства и развитие постмодернизма во владениях Шеары. Что такое постмодернизм? Женщина, да откуда я знаю! Я всего лишь рыбак Вилис, в свободное время подрабатывающий уборщиком в музее. Настоящий гид сегодня заболел, и мне велено было вас развлекать.
“Неизвестная”. Эту картину кисти хабу Некрамского иногда ошибочно называют “Незнакомкой”. Здесь мы видим взгляд неизвестной воительницы в хаотичных битвах, когда она положила одним ударом десяток раздетых воителей. Поговаривают, что здесь нарисован капитан Баххаша в юности. Надо сказать, что сама Шеара не очень оценила это полотно: ей показался взгляд неизвестной воительницы слишком надменным. Ну, конечно, женская конкуренция (шёпотом). Дама, Вы зачем отобрали шлем с пером у незнакомки? Она же сейчас разгневается!
А-а-а-а-а. Дамы и господа, бежим. Экскурсия в музее будущего по страницам полотен боевой славы прошлого закончена. А-а-а. Спасибо за внимание и за летящие в меня спелые помидоры с грядок Багурона. Мне как раз хотелось засолить пару банок на зиму.

В День рождения Легенды

Ты прекрасная, нежная, звонкая,
Иногда же — бесчеловечная.
Я сравню тебя с амазонкою —
Слишком гордою, слишком женщиной.

Обижаешься ты и мучаешь
Красотой раритетов дурманящей.
Как в пески вдруг затянешь зыбучие —
Ты души моей сказка-пристанище.

Иногда ты подобна проклятию,
Наваждение с тихою тайною.
Можешь мачехой быть, можешь — матерью.
Вся обычно-необычайная.

Манишь сном и драконьими грёзами.
Ты — осенняя новь в свете радуги.
Сунут в травы, покрытые росами,
Зорбы морды свои мохнатые.

Зазвенят мандрагора и лотосы,
Хабус стукнет хвостом, чуть играючи,
Ты прекрасна своими хаотами,
Таллаарами воскресающа.

Ты прекрасна людьми, с ними встречами,
И тропинками вдаль, и восходами.
Игроманией мы повенчаны,
Где полуденный край твой — под сводами.

Ты рождалась, менялась и ширилась,
Новостною пугая нас лентою.
И четырнадцатью датирован
День рожденья с живою Легендою!

И не можется всё, и не верится,
Что пленила ты шармом воинственным…
Легендарной безумной феерией,
И дарами, и годовщинами...

И Шеарой своей обольстительной,
И драконов скупых достиженьями!
Поздравляю, Легенда, с событием —
С твоим каждым прекрасным рождением!

В День рождения Легенды Браво

Valorous Bear

Спасибо)

Сказание о рыцаре Вессене и о прекрасной деве Заре


На Волчьей пустоши царит немая мгла,
Дворца Шеары не видны здесь купола.
Дожди сплошной стеной идут, не умолкая,
В размытый бег дорог мифического края.
Сквозняк осенний, хмуро вороша стога,
Пророчит в октябре суровые снега.
И Эрифариус на изваяньи скал
Вкусил поэзии торжественный фиал.
Вздохнул друид, что голос слишком сипл и тих.
Александрийский оживал громадой стих…



Взяв посох странствий, Вессен в путь скорей спешит,
Но умер мир, нет в Огрии живой души.
Бредет паломник с грустью в водопад Лумирья —
Природы пробудить мечтает он стихии.
Заря встает в золототканном платье света
Навстречу, словно шелест шлейфа, шорох лета.
— Дитя Мирроу! — он застыл в немом поклоне. —
Король теней, увы, бесчинствует на троне!
Лишь в твоих силах светоносных мир спасти.
— Ах, милый Вессен, гасну я… мертва почти…
Не оживит меня и теплый луч любви.
— Я помогу! — Ну, что ж тогда благослови.
И научи, что делать мне, как светлой быть,
Чтобы Ховея в тени злобной победить.
— Я помогу! — друид повторно тихо молвил…
И вдруг призвал стихии света, моря, молний,
Затмения в коктейль своей волшбы добавил:
— Дитя Мирроу! Танго страсти, но без правил
Вам нужно станцевать на грани светотени
На самой мрачной хаотической арене…



Немало белых скучных лун прошло с тех пор.
Друид Вессен ваш не поддержит разговор.
Ховей в трактире Мэри, пьянствуя, осел.
А Вессен в магии природы преуспел.
И посвященье в рыцаря добра и света
Прошел тогда — он ото всех скрывает это.
Вздохнул друид... В осенних сумерках затих
Александрийский светоносный длинный стих.

Как-то дервиш просил: "Дай, Шеара, алтын,
Ведь в Рахдарии знойной ветер — бай-господин".
Но Шеара в ответ: "О, восточный мудрец,
Валиде я драконов, не хозяйка пустынь.
Лучше плов мой отведай и шербет мой испей,
И медовый вдохни аромат спелых дынь".
Бьет крылами Шайссар, и безлик Нефсехет.
Альканоры рычат средь забытых руин.
Поклонился поэт: "Я всего лишь шаир,
Пленник рифмы и ветра, безумия сын.
Подари мне алтын с амулетом песков,
О великая матерь, богиня богинь!".
Засмеялась Шеара: "Деде, ты хитер.
Много мудрости скрыто в паутине морщин.
Мы не питой единой живём в суете.
И газелью напевной твой полон кувшин".

Ты умерла в дождливый день,
А после радуга сияла.
Тебя ждала, не понимала...
Лишь по стеклу скользнула тень.

Стекали капли — осень плачет
В своей безудержной тоске.
И мир дремал в ночи, невзрачен...
Ты уходила налегке.

А с нами тяжесть оставалась —
Давили чувство злой вины,
Тоска, пустынная усталость
И пониманье: смертны мы.

Горел закат на небосводе
В холодном окрике дождя.
Мы живы, живы, живы... вроде.
Как жаль, что живы без тебя.

Блиц. Деньги и в детстве приятно иметь. (Деньги в детстве. Валентин Берестов)

В бутылку как заядлые эстеты
С отцом, мечтая шахматы купить, —
Мы собирали звонкие монеты.
Отец твердил: “На красоту должно хватить”.
Большие, настоящие, резные
На лаковой сияющей доске —
Казалось, что фигуры те живые,
Что конь вдруг замер в роковом прыжке.
Что ферзь глядит княгинею сурово,
Король же скипетром грозит своим врагам.
И офицер, вполне средневековый,
Ладье вдруг говорит: “Прямая вы мадам!”.
И странные дворцовые интриги
Мне гластились, коль пешка стала в шах.
Наверно, все же правильные книги
Читала я о детстве и деньгах.

День Рождения Легенды
(конкурс в ВК вестников)

Я шла по локациям доброй Легенды,
А листья кружились, под ноги летя.
И вот — поздравлений прекрасная лента:
14 — много? Подросток? Дитя?

Спросила Хорхена. Сказал мне лесничий:
“Прекрасна та дева, как фея лесов”.
В ответе Авелиус был прагматичен:
“Она механизм, как у лучших часов!”.

Путана твердила о страсти и шарме,
Сойгура — о ключике к разным сердцам.
А мы же влюблялись и ссорились в Дварне,
И ворохи дружно несли мудрецам.

А жизнь постигала свои перекрестки,
И Шеймус сокровища нам всем дарил,
Несли ему также мы краски и блестки.
Здесь каждый влюблялся, здесь каждый любил.

Здесь жаб мы искали во топях под кочкой,
Богельфа разили за сердце болот.
На форуме бились пером в одиночку,
Сражались в инстансах, ругая хаот.

И хлопая дверью, опять возвращались,
14 лет пробежали в игре!
Со стягом Шеары мы храбро сражались.
И вот — День рожденья уже в сентябре!

И кукол Гизедору носили покорно,
И Гидверу мы украшали бои.
Порой мы ругались (и очень фольклорно!):
Букет Масляники хотел Серафим.

Мы ведали рас игровые раненья,
И души нам рвали в горячем пылу!
И так дошагали до Двара-рожденья,
Даров заполняя и квестов шкалу.

Драконов мы тешили квест-испытаньем,
Пьянели от битв, посылая врага.
Мы — дети Легенды, воинственных граней,
Азарта, Свободы, Победы глотка!

Здесь каждый находит оазис желаний,
Для битв и для творчества есть островок.
Прими же, Легенда, как край упований
От Элпис, что с Прайма, простой поздравок.

И в росчерке осени и листопада,
Пожалуй, тебе пожеланий не счесть.
Живи же, Легенда, Шеары отрада,
Где светлая сказка драконов — как весть.

- Суперблиц. Конкурс на заказ. 125 лет со Дня рождения Сергея Есенина. «Лицом к лицу»... (С.Есенин)

Лицом к лицу — глаза к глазам.
Французский поцелуй —
Душа на вылет.
Прожить бы так,
как Вас вела звезда —
Не лошадь загнанная, в мыле.

Чтоб без заломов рук,
Без изваянья губ,
Чтоб чувствовать,
Что образ настоящий.
И в монотонном гуле
старых труб
Мне гластится
Порыв души изящен.

Лица нам не увидеть...
Как же даль?
Очередная хрупкая поэма.
И старину бывает очень жаль,
Как дворик, что воспел
в мазках Поленов.

Но гаснет мысль
за поворотом дня,
И ветер
панихиду служит лету.
Нерукотворный памятник поэту —
Какая-то посмертная возня.

Березки. Речка.
Мемуаров тлен.
Сорокоуст.
И бег коней на воле.
И краткий миг,
что им благословен,
Агония сомнений
в алкоголе.

Лишь старый клён
своей ногой примёрз
В сугробе
за окном седой больницы.
Лицом к лицу
мы не увидим лица,
В падении
не ждем метаморфоз.

Уходим мы
из края снежных бурь,
Но вспоминая
винный вкус черешни.
Немногословность —
роскошь без купюр.
Незащищенность —
раненая нежность.

По лезвию души —
хожденье в облаках.
Колдун-октябрь
Шаманит смертный танец.
И гаснет музыка на дальних берегах,
Струясь дождем
в растоптанный багрянец...

Мелодия распада за окном,
Где лодка
догнивает кверху днищем.
Нет, не вернуться больше
в отчий дом,
Где память к нам стучится,
словно нищий.

Давно твой пёс
дряхлеющий ослеп,
Костер рябины отгорел
в закаты...
Тоска пленит живущих на земле,
Ведь ягоды рябины
горьковаты...