Отель «Авалон»

или

Каждый выбирает для себя
Цвет, палитру и оттенок красок,
И по жизни плавно проходя
Примеряет сотни разных масок.
Если радость в сердце и душе,
Жизнь искрится яркими цветами,
Находясь в привычном кураже
Разлетается со скоростью цунами.
Если выбор пал на серый цвет,
Жди печали и больных скитаний,
И возможно, не найдя ответ,
Ты заблудишься в плену воспоминаний.
Если черный на твоем пути,
Не греши, что спуталась палитра,
Выход есть, его стоит найти,
И начать жизнь с нового субтитра...

«Сынок, возьми меня на Пасху,
Я так устал от запаха лекарств.
Кругом ремонт, строители льют краску,
Бумаги подпишу все без мытарств.

К Марии нужно съездить на могилу,
Уж третий год я не был у неё.
Тут день за днём теряю свою силу,
А скоро закружится вороньё.

Ты не волнуйся, я в прихожей лягу,
Пробуду дома я всего два дня.
У главврача сам подпишу бумагу,
Сынок! На Пасху забери меня!

Один в палате, всех давно забрали,
Как сыч сижу весь день я у окна.
ДетЯм ходячих всех уже отдали,
Нет никого, сплошная тишина…»

Вздохнув, Василий посмотрел в окошко,
Там синь небес и стайка облаков.
На пищеблок бежала чья-то кошка...
Забрать отца он как-то не готов…

Но вслух сказал, что завтра сам заедет
И куда нужно отвезёт его.
Отмоет в ванной, в чистое оденет,
Проскочат сутки, это ничего.

Домой вернувшись, рассказал супруге,
Что хочет батю привезти домой.
Об этом думал как-то на досуге,
«Он, как-никак, а мне отец родной».

Жена пружиной с кресла подскочила,
Сказав, что дома от него бедлам.
Вопрос с приездом навсегда закрыла,
Расставив точки быстро по местам.

День пролетел как птица, незаметно,
К жене приехала далёкая родня.
И все проблемы унесло как ветром,
Кругом лишь тосты, смех и болтовня.

Садилось солнце за больничный скверик,
Старик один следил за ним в окно.
Приедет сын, он свято в это верил,
Наверно, в «пробке», ехать далеко.

Он улыбнулся, видно, строя планы,
Как на могилке сядет в тишине.
Давно зажили фронтовые раны,
Одна лишь кровоточила в душе.

Назад его вернула санитарка,
Что кашу с чаем принесла ему.
Кулич на праздник испекла кухарка,
Коль он один, то, значит, одному.

«А вас чего на праздник не забрали?
Врач все бумаги сыну подписал!
На той неделе всё ему отдали,
Согласие заведующий дал».

Старик молчал и тихо горько плакал
В палате тёмной и совсем пустой.
Забыт и брошен словно та собака,
Родному сыну стал он как чужой…

Промчался праздник, гости улетели,
Набив пакеты, ехал сын к отцу.
Как пуля выходные пролетели,
«Дам старику хоть похлебать супцу…»

Он на этаж по лестнице поднялся,
Гуляло эхо от его шагов.
С женою спорить просто побоялся,
К её ответу был давно готов.

Матрац закатан... «Что за чертовщина?..»
Кровать отца зияла пустотой...
«Должна же быть какая-то причина,
Куда девался тяжело больной?»

Не чуя ног, бежал он к санитарке...
«Инфаркт обширный, это не секрет.
Родня забыла, видимо, в запарке,
Ждал, волновался, вот и весь ответ.

Он у окна тихонько ночью умер,
Спасти его мы просто не могли...»
...Наш мир сегодня просто обезумел!
Ему б тепла и чуточку любви...

Из темной пелены угрюмый взгляд,
Глазенки огненные на небо глядят.
Мечта искрится в светлости ума,
Звездной надеждой зиждется она.

Бельмом, являясь в общества глазу,
В краски поблекшие, он добавлял слезу,
И возвращался в мир разбитых грез,
Завяли розы, замела метель, все съел мороз.

Но как же так?! Он выбрал в жизни цвет!
Нет сил сберечь?! Как все вернуть?! Кто даст ответ?!
Из ночи черной путь, до белизны,
Через палитру, сквозь познание глубины.

Не каждый выбирает в жизни путь,
И цвет, и направление куда свернуть,
Но если воля несгибаема как секвойя,
Судьба даст право выбора героя.

Волшебный мир восточных сказок
Тебя окутал мягким покрывалом.
Считалось знаешь жизни много красок,
Но сдвиг плиты – всё серым стало.

Земля стареет, её сердце стынет,
А человек, как рыбка гуппи, забыл:
Подземные толчки, энергия нахлынет,
Температурный перепад город погубил.

Мы стали меньше говорить,
Мы стали меньше слушать;
Лишив возможности излить
Израненную душу...
Забыли мы тепло сердец,
И нежность от объятий;
Вот так приходит наконец
Усталость от проклятий.
Так, незаметно для себя,
Наша душа черствеет,
И сущность светлую губя
Она в момент стареет.
Пока не поздно, дайте шанс
Ошибки все исправить,
Пусть это будет лишь аванс
Нас говорить заставить.

Однажды встретились у Вечности на сходке
Письма два разных из различных двух времен.
Одно - в красивой электронной обработке,
В другом же шарм столетий растворён.

Одно кичилось яркими огнями,
Картинки так захватывали дух!
Другое пожелтело чуть концами
И горевало, и томилось вслух.

Шаблонами из слов нас поздравлял всех пиксель,
Подмигивал, витиевато вдохновлял.
С бумажным телом текст старинный свыкся:
“Прошу, сударыня, Вас пригласить на бал!”.

Когда же Вечность вдруг в пески играла,
То исчезало первое письмо,
Зато бумажное несло нам чудо бала
И наслаждение душевных добрых слов.

Так хочется, чтоб люди говорили!
Чтобы писали письма без клише!
И в век прогресса были б письма в силе,
Что отзовутся вечностью в душе!

Мы стали меньше говорить,
Прощать, надеяться, любить,
Делиться болью, чуда ждать,
Мы перестали доверять.
Давай все это обнулим,
И по душам поговорим!

В одной семье жил Кот двенадцать лет.
Он был спокойным и хозяев слушал,
Но, круто изменился вдруг сюжет,
Кот в одночасье стал совсем не нужен.

В семье родился маленький сынок,
Конечно, это радость, прямо скажем…
Но вдруг пришёл с Котом разлуки срок,
Он был в машину вечером посажен.

«Мне жаль, но всё ж подальше отвези», —
Едва не плача, женщина сказала.
Но, холод в её голосе сквозил,
Хоть Кот не уловил его сначала.

Мелькали полуночные огни,
Бежали километры, километры…
И Кот оставлен был, а с ним одни
Просторы и порывистые ветры.

Машина, хлопнув дверью, унеслась,
А он глазел вокруг, не понимая,
Что ниточка сейчас оборвалась
И он совсем недалеко от края.

И Кот пустился смело в дальний путь,
Он шёл упорно к цели, точно зная,
Не должен он с дороги той свернуть.
Что где-то ждёт семья его родная.

Кот шёл четыре месяца домой,
Он голодал, он мёрз, с котами дрался.
Но, наконец, усталый, чуть живой
Он до крыльца заветного добрался.

И хоть уже совсем не стало сил,
Мяукнул Кот, охрипший, тише мыши.
Он тихо в дом пустить его просил,
Хозяин этот слабый писк услышал.

Он дверь открыл и тут же обомлел,
Жену зовёт: «Смотри, кто здесь за дверью!»
А Кот в глаза им преданно смотрел
И сам себе от радости не верил.

Жена сказала: «Как же он дошёл?
Он мне вчера как раз во сне приснился!»
Ну, а Коту вдруг стало хорошо
И он к ногам хозяйки прислонился.

«Ну, что поделать?», — муж ответил ей.
«Пускай живёт, раз так, ведь он вернулся»,
А Кот уткнулся в коврик у дверей,
Закрыл глаза. И больше не проснулся.

"Когда-то в юности мне в руки попалась книжка с рассказом Сергея Рядченко, который назывался "Путь". Это была история про кота. История пронзительная, описывающая подробно все мытарства брошенного хозяевами кота, который решил вернуться домой. История с очень трагическим концом.
Не знаю, реально это всё происходило или нет, но рассказ произвел на меня очень сильное впечатление. Настолько сильное, что я помнила о нём много лет.
А потом я написала стихотворение с сюжетом от этой истории.
С тех пор как я его написала прошло уже несколько лет и каких только пинков я за него не получала.
Меня это не обижает, а удивляет. Это как злиться на актёра, сыгравшего отрицательную роль.
Скажу только одно: и во время прочтения рассказа, и во время написания стихотворения через много лет, я плакала...".

Завял букет красивых изречений,
Потерян слог в зернистом лике ваз.
Так по кирпичику, этнических умений,
Стирается душевность тонких фраз.

Слова кидаем – словно это кости,
Кто больше изрыгнет – спалит врага,
А лепестки, опав на губы злостью,
Кутают душу в хрусткие снега.

Мы разучились разжигать словами,
Жизнь в потускневших родственных глазах.
В сосуд молчания залазим сами,
Там нашу гордость пожирает тихий страх.