Тихие страницы

... И в предрассветной тишине,
Что мне шепнуть твоей душе?

Другая сторона звезды

- Ты слышишь мой далёкий голос,
Зов угасающей звезды?
Надежды призрачной осколок,
Дождем размытые следы.

Иди. Вечерней серенадой
Наполнив бездны пустоту,
Я из пылинок мириады
Нить путеводную сплету.

Не бойся. Здесь душевный трепет
Развеян ветром над рекой,
А боли призрачные цепи
Унесены навек волной.

Непостижима, бесконечна,
Сияньем тайн освещена,
Увидишь ты, как безмятежна
Моя другая сторона.

- Я слышу голос твой негромкий
И в пропасть падаю за ним,
Туда, в чернильные потемки,
Где страх уже не ощутим

В полузабытых звуках вальса
На хрупких струнах бытия.
С улыбкой, кончиками пальцев
Крыла мечты касаюсь я.

Мерцаю пламенным закатом,
Сжигаю жизни черновик,
Остановив застывшим взглядом
Последний, совершенный миг,

Подобный тысячам рождений,
Подобный тысячам смертей...
Впусти меня за грань видений,
Я замер у твоих дверей.

***
Лист отпускаю по ветру мечтающе.
Пусть в Ангрияр приземлится у краешка
Тропки забытой. И ты догадаешься...

***
Осенняя тоска

Склепы вассалов, как кровью облитые -
Алые листья над серыми плитами,
Где имена чередуют с молитвами...

***
Тоскуя по саламандре

Э'львердинг, осень наполнена мистикой:
Чудится мне, что за алыми листьями
Пряди волос огненно-золотистые.

Ночь (баллада)

Коснувшись темнотой песчаной пыли,
Обнимет ночь один курган. И в снах,
У скорпионов вырастают крылья -
Теперь, витая в серых облаках,
Они меняют лунный свет на страх.
Над башней песен тихих, как из рая,
Мелодия летит, то замирает,
И к Арнабáгу путника ведет
Дороги тайна, сердце согревая,
Что нас однажды в вечность призовет.

В Шуарский лес ночь призраки манила,
Дыханьем пряным усыпила птах
И под изгибом одинокой ивы
Вдруг растворилась в сонных голосах,
Дрожащих, шепчущих во тьме листах.
Но утром зазвучит ситар. Сырая
Земля проснется, солнца ожидая.
Пока ж туманы смыли брег красот,
И в пене водопад звезду купает,
Что нас однажды в вечность призовет.

На Край земли ночь тени опустила,
На пепел ласковой рукой она
Холодный бриз спокойно уложила,
Накинув синий бархат полотна.
Простор, куда скользнула тишина.
Не спит Корделия, о чем мечтает,
Где днем ветрá, большой фрегат пугая,
С волной приносят груз мирских забот?
Быть может, ночь — это судьба иная,
Что нас однажды в вечность призовет?

Пусть увлажнит перо роса ночная -
В стихах чернила эти высыхают.
В строфе, наверное, он там мелькнет -
Мир под луной рисую, не скрывая,
Что нас однажды в вечность призовет...

Жена Магиша

Сомнений пыль оставлю у порога.
Вслед за тобой, куда бы ты ни шел -
Во тьму, печаль и дни разбитых стекол,
По лабиринтам страха... Пусть на дно
Нас приведет судьбы откос пологий.

Качнутся призраки великих магов
Над колыбелью проклятой души,
На одеяле тени вышьет факел.
В чертогах, на последнем рубеже,
Сердца замрут в объятьях полумраков.

Но как бы ни страшна была расправа,
Взмахнув крылом, любовь развеет плен
И нить свою протянет между нами.
Сомнений пыль... А знаешь, ее нет -
Мне за порогом нечего оставить.

Где Баллаурский океан,
Судов приметив караван,
Зовет игривую волну
Догнать высокую корму,
Где духи ветра и воды
Каскадом серебристых брызг
Усыпать палубу хотят,
Там медленно плывет фрегат.

Отважный Берд несет дозор.
Бескрайний голубой ковер,
Расшитый бликами, лежит
Вплоть до чернеющих вершин
Магмарских дальних берегов.
- Травите фоки! Руль на борт!
Спускайте шлюпку, ляжем в дрейф,
Я что-то вижу! Поскорей!

Бутыль зеленого стекла
Сжимают руки моряка.
В ней прячется один листок,
Как в море дикий островок.
Дрожит строки резной курсив,
Матросы слушают, застыв,
Завороженные письмом.
Слова летят над кораблем...

Ах, моя милая Сорена!
Послания — здесь нет сомнений — так превосходны! Озорница, лишь у тебя могла родиться идея — сделать почтальоном теченье рек. Я увлеченно читаю вести из Лумирья: кто и когда позволил флирту сомкнуть над головою сети. Но в этот раз не будет сплетен.
Наш чудный мир, любимый Фэо, осеннею порой взрослеет. Двенадцать лет ему — немало! Букет из светлых пожеланий торжественно вручает сердце: пускай минут не будет серых, за полосою горизонта исчезнут беды и невзгоды. В хрустальной пене водопада застынут отблески заката, и песнь вечерняя о месте, что под сиянием созвездий нас жизнью щедро наполняет, пусть тихо льется до окраин. Да, я услышу ее звуки! С любовью вспомню о подруге. Мгновенье — для меня бесценно.

Маэли, ундина.

… Мерцают в шелке пелены
Хаирской гавани огни.
- Налейте пунша, по края!
За Фэо! Ветра в паруса!
Эй, за штурвалом! Новый курс!
Обратно в Огрий держим путь -
Для дружбы сотни миль не жаль...
Взгляд Берда устремился в даль.

Голлéйд!.. Наверное, зима печально бродит
По Дымным сопкам и деревне Кингалá.
А я все жду ее в каютах корабля,
На дне, под пеной темных волн - назло природе.

Она придет. И, повинуясь непогоде,
Застынет мертвый ром в осколках хрусталя,
Когда однажды, на изломе февраля,
С метелью быстро закружусь в водовороте.

Вдруг хлопья снега с мачт сорвутся в океан,
Заплачут вьюгой ноты, покидая стан.
Прощальный белый вальс... В последнюю минуту

В объятьях смерти мне покажется теплей.
К груди сверкающим кинжалом лед подступит,
И я забуду о тебе, моя Голлейд.

Я знаю место, где сойдутся все дороги,
И где сомнения растают, словно снег.
Наперекор метелям — зов огней далеких.
Я знаю место, где сойдутся все дороги, —
В поместье, в Узборде. Я, странник одинокий,
В дверь постучу, ты меня пустишь на ночлег.
Я знаю место, где сойдутся все дороги,
И где сомнения растают, словно снег.

Андорвэн

С печалью в небо — скрещенные ветви,
Тревожный шорох опадающей листвы
Багрового, засохшей крови цвета.
Стук топоров. Протяжный крик до хрипоты.
Латунахэ* лежало на руинах...
Безмолвно с эльфами я встретила рассвет,
На клочья рвали мысли, что отныне
Меня среди живых и мертвых больше нет.

Со стен Лейтона** огненные руки
Цеплялись за плащи. В расплавленный песок
Роняли мы друзей, надежду, луки,
Когда бежали в рваном сумраке дорог.
Нас гнали, словно кодрагов. Охота,
И люди-валдагоры не теряли след.
Во тьме шептал взамен молитвы кто-то:
«Меня среди живых и мертвых больше нет».

В тисках беды, зажатые в ущелье,
Под белым пологом хохочущей зимы,
В голодной пляске за закрытой дверью
Метались в лабиринтах каменной тюрьмы.
Кружился снег в агонии заката,
И чьи-то тени танцевали менуэт.
В бреду твердила: «Я не виновата,
Меня среди живых и мертвых больше нет».

О Андорвэн, пусть проклятому богу
Ты отдала навек души эльфийской свет,
Но есть слова, что искупить все могут:
Меня среди живых и мертвых больше нет.