Я кожей чувствую свет, но я не знаю, где он.
Закрывая глаза, я вижу сон...
Я открываю глаза.
Надо мною синева бескрайнего неба, а где-то за ним – яркие россыпи звёзд. Почему я не видел этого раньше? У меня было всё: друзья, деньги, почёт, любимое занятие. Чего мне не хватало? Почему вчера всё это стало ненужным? Я закрываю глаза и погружаюсь в воспоминания о вчерашнем дне.
Дне, когда погасли звёзды.
Избыток адреналина позволял видеть всё, что меня окружает, с невероятной чёткостью. Движения были резки и молниеносны, а огромная двуручная булава с таранной силой крушила вражескую броню. Удары этих сопляков были слабы и неточны. Оружие ходило ходуном в руках тех, кто знал, что пощады не будет и впереди только смерть. Они меня знали. И они знали, что будет только так.
А я упивался боем. Красный цвет покрывал всё вокруг. Теперь на красной траве кое-где виднелись не запачканные кровью зеленые ростки. И ни капли магмы, только кровь. Людская кровь.
Отряд из пяти воинов в сияющих доспехах устроил самую настоящую резню в Поместье, прямо под стенами приюта Братства Добродетели. Сотни исковерканных, изломанных, окровавленных тел лежали в неестественных позах, разбросанные мощными ударами захватчиков. А они продолжали свой путь вглубь вражеского материка. Они были невредимы и веселы, ведь учинённое ими побоище было лёгкой разминкой.
Боевики неслись по чужой земле, разгоняя и уничтожая всех, кто смел встать на пути. Чудовищные ездовые звери топтали и раздирали несчастных с не меньшей кровожадностью, чем и их хозяева. Подобный смертоносному урагану, отряд мчался в Беронские прерии.
Я открываю глаза.
По ярко-голубому полю пасутся стада небесных овечек – облаков. Они кудрявые и мягкие. А ветер, словно пастух, гоняет их с одной лужайки на другую. Овечки питаются светом – там, где они проходят, становится темнее. Да и белоснежная шерсть у них покрыта тенями – там овечки скушали уже весь свет, идущий от непостижимо огромной и горячей Мирроу. Я смотрю на огромный светящийся диск. Мои глаза обжигает её свет, я уже не могу видеть ничего, кроме её света – всё вокруг сгорело в ярком пламени, исходящем от этого великолепного творения природы – Звезды, дарующей жизнь. Я закрываю глаза и вспоминаю момент, когда увидел такой же внеземной Свет перед собой, на расстоянии вытянутой руки.
Жаркая схватка разразилась на половине пути к Пустырю мёртвого часа – наш отряд был окружён несколькими десятками боевых магов людей. Но численное преимущество вряд ли помогло этим несмышлёнышам. Жалкие потуги пробить нашу магическую защиту заканчивались разлетающимися во все стороны обугленными останками. Несколько минут, и в рядах атакующих людей образовалась такая брешь, что вырваться из окружения не составило никакого труда. Мы аккуратно, по всем правилам боя, направлялись к своей цели, не переставая поливать вражеские ряды безудержными магическими ударами. Ещё пара трупов – и они побегут.
Я собрался с духом и направил очередной заряд пламени назад, в ту сторону, где находились остатки отряда людей. И тут же получил существенный удар потоком невообразимого холода – дорогу впереди загораживал еще один отряд магов, но уже более подкованных и сильных. В нас уже летели магические потоки света, искрясь и разрываясь на мелкие острые осколки. Пятёрка боевиков кубарем покатилась за ближайшие валуны, укрываясь от светового шторма, чтобы уже через несколько секунд выскочить оттуда и ринуться обратно - туда, где стоял слабый, недобитый отряд. Вылетев на поляну, где нас недавно окружили, я замер на месте. Прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки стояла Она – воплощение Света. Величественна и грациозна. Великолепна.
Увидев меня, она встала в оборонительную стойку, а в глазах её читался ужас – наверное, она впервые видела перед собой самого злейшего врага своего народа. Да, впервые. Я бы её запомнил, если бы видел раньше. Так мы и стояли - я, очарованный и ошарашенный представшей мне картиной; она, испугана и растеряна, видя перед собой самою грозную фигуру в её жизни. Мои ребята тем временем с упоением расправлялись с людскими магами, превращая остатки отряда в ничто. Понимая, что произойдёт с девушкой, когда они доберутся до неё, меня окатило ледяной волной ужаса.
Я схватил её руку и завернул за спину, так, что она даже ойкнуть не успела. Вырываться было бесполезно – я мог удержать в такой позе любого магмара, не говоря уже о мягкокожих людях. Оттащив хумку за ближайший каменный развал, попутно отломав несколько веток, я затолкал её в темный угол и накрыл ими. Выскочив на поляну, я увидел своих молодцев: битва была выиграна, но и им досталось неплохо – двое были очень серьёзно обожжены холодом и светом. А еще один, убрав оружие, пытался снять латную перчатку с безвольно повисшей руки.
|
|
Отступаем! Тот отряд нам не одолеть! |
Секунда – и амулеты телепорта перенесли бойцов на центральную площадь Дартронга. Ко мне подходит один из них, с вопросом в глазах и желанием узнать, почему отряд людей они добивали вчетвером. В этом вопросе нет укора. В нём было только недоумение: КАК ты мог нас бросить? ЧТО случилось?
|
|
Прости, брат. Так получилось. |
У меня нет слов, чтобы ему ответить. Я не знаю, что произошло. Я не хочу больше туда идти. Я не хочу больше НИКУДА ИДТИ!
Я хочу побыть один.
Я открываю глаза.
Высоко-высоко плывут облака, спешат, подгоняемые ветром. Они летят из далеких земель, где появились на свет, где раскаленная земля и гейзеры, выбрасывающие в воздух огромные столбы водяного пара и цветных газов. Это и есть будущие облака. Ветер подхватывает раскаленные струи и гонит их, сминая и разрывая, взбивая их в воздушную пену новоявленных небесных корабликов. Так и мы – подгоняемые потоками нашего окружения, становимся теми, что из нас делают. И никуда от этого не деться. Я закрываю глаза и переношусь в свои воспоминания о нескольких часах, полных общественных штампов поведения.
Трактир.
Где еще можно подумать о моральных проблемах, как не за кружечкой крепкого пива? Все так думают. И я тоже. Точнее, я не думаю, я знаю. И все знают. А думать – это прерогатива мудрецов. Если тебя терзает внутреннее противоборство, если на душе скребутся кошки, самый лучший выход – это напиться.
|
|
Гливенс! Ещё две кружки эля! |
Четвёртая и пятая.
Обычно с такого количества выпитого уже начинает двоиться в глазах, веки тяжелеют, дурные мысли уходят.
Шестая и седьмая.
Ничего.
Не работает выпивка – в голове слишком много вопросов, чтобы мозг мог позволить себе отключиться. Кто эта девушка? И что она со мной сделала?
Кругом гомон и суета, полупьяные голоса затягивают разбойничью песню. Гремят кружки, кулаки в разгаре разговора ударяют о столы, шарканье десятков ног под столами.
Шум.
Мне нужна тишина.
Я хочу побыть один.
Я… хочу умереть.
Я открываю глаза.
Громоздкие кучевые облака-овечки сменились легкими и высокими перьевыми облаками. Их называют перьевыми, потому что они похожи на перья. А ещё, иногда, они похожи на стрелы. Или на зубастую пасть. Но, кем бы они не казались, они остаются собой – лёгкими пёрышками в необъятной синеве. Они могут поменять свой вид, но сущность останется та же. Я закрываю глаза и вспоминаю, как открывал истинность вещей.
Порыв ветра, бросивший мне в лицо соленые брызги Баллаурского океана, растрепал волосы и пронял все тело под доспехами прохладной свежестью. После затхлого воздуха таверны дышать было по-настоящему приятно. Невдалеке стояла группа моих названных братьев – мои товарищи по Альянсу под одним стягом, боевые друзья, на которых я всегда мог положиться. Именно они были опорой мне, а я – им. Побратимы по духу.
Завидев меня, один из них приветственно замахал рукой – он был красив и статен. Он выделялся из общей массы. Для меня. А я для него. Ведь мы были не названы братьями, мы были братьями с рождения. Именно он помог мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Учитель. Наставник. Он гонял меня днями и ночами, зная, что я буду лучшим. И я им стал. Он выбивал из меня всю детскую мягкость и леность, все страхи, заставлял тренировать не только тело, но и укреплять дух. И меня стало невозможно сломить – я был стальным стержнем. До сегодняшнего дня.
|
|
Здравствуй, Брат. Здравствуйте братья. |
Они приветствуют меня. Они спрашивают, что со мной случилось. Они спрашивают, почему не удался набег. Они спрашивают, спрашивают, спрашивают. Они имеют право – они мои братья.
Они удивляются. А потом начинают смеяться. Нет, не потешаться, а именно смеяться, как над смешной шуткой. Говорят, что если Я хочу умереть, то им и подавно уже пора лапки склеивать. Говорят, что после встречи с той хумкой, которую я от них уволок за камни, совсем расклеился. Говорят, что она наверняка одарила меня своим телом. Говорят, что теперь я – настоящий мужик-завоеватель.
Позади меня стоит верзила с огромным молотом за спиной. Молот его – в рост здорового гунгла. Да и сам верзила похож на гунгла своими объемами. А еще он похож на гунгла своей тупостью. Он подходит ко мне, говорит, что меня околдовала эта беломордая потаскуха. И кладёт мне на плечо руку. И сгибается пополам в приступе смеха. И летит назад, получив удар в лицо. Падает на камни. Нос свёрнут набок, из него начинает течь тёмная жижа – магма. Веселью конец. Мои названные братья, мои верные друзья смотрят на меня, как смотрят на врага. Они смотрят на меня, и в их душах закипает ненависть. Я смотрю на их лица, недавно такие родные – сейчас они походят на оскал зверя, готового тебя разорвать. Они никогда не любили меня – они ненавидели меня. И завидовали.
Мой истинный брат, брат по рождению, говорит мне, чтобы я уходил. И чтобы не возвращался. Навсегда. Он тоже меня не любит. Я – его порождение, и он ненавидит меня, потому что я стал лучше его. Я вижу их насквозь – настоящих. Я разворачиваюсь и ухожу. Теперь у меня нет братьев.
Теперь я один.
Я хочу умереть.
Я открываю глаза.
На яркой скатерти неба бегут облака – одни как барашки, другие похожи на перья, третьи не похожи ни на что, но они тоже прекрасны. Они бегут, они меняются, они постоянно в движении. Я закрываю глаза и погружаюсь в хаос неопределенности и непонимания, метаний, не зная дороги.
В душе было черно. Так не бывает в самые безлунные ночи. Но так бывает, когда не знаешь, кто ты теперь и куда тебе идти. Весть о моем изгнании из семьи Альянса мигом облетела всю общественность, обросла слухами и домыслами. Каждый из этих доморощенных философов пытался вставить своё веское слово, цена которому – пшик. Одни меня жалели, другие смеялись и проклинали. Третьи никак не реагировали - они вели себя обычно, здоровались, жали руку. Но даже в них я видел торжество и ненависть ко мне. Огненными буквами в их глазах читалось «ТАК ТЕБЕ И НАДО!!!». Я был ненавидим всеми, только потому, что я не был собой всё это время. Я был тем, кого сделали таким. Искусственным.
Куда бы я ни пошёл – везде на меня были обращены десятки глаз.
«ТАК ТЕБЕ И НАДО!!!»
Они прятали свой взгляд, когда я смотрел на них, и тут же начинали пялиться, когда я отворачивался.
«ТАК ТЕБЕ И НАДО!!!»
Даже дети тыкали в меня пальцем и кричали «Выгнали! Выгнали!».
«ТАК ТЕБЕ И НАДО!!!»
Так мне и надо.
Странно, но это должно было меня как-то трогать – толпы безродных, ни на что негодных простолюдинов потешались надо мной в голос. Но не трогало. Вообще. Мне были безразличны эти ухмылки, обжигающие взгляды и возгласы. Пускай тешатся – в их никчёмной жизни это единственная радость, когда можно высмеять чужую потерю. Чужое горе.
Но у меня не было горя. Нет, было непонимание происходящего, но горя не было. Не о чем было горевать – те, кого я считал своей семьёй, оказались лживыми и лицемерными тварями. Лучше быть одному, чем с ними рядом.
Душу терзала мысль, никак не обретая чётких форм. Она металась, расцвечиваясь множеством красок в сознании, превращая мир вокруг в многогранное и многоцветное нечто. Окружающие меня ухмыляющиеся рожи расплывались, складываясь в образ белого овала лица той, которую я спрятал за каменным развалом. Она прекрасна и невесома. Она эфемерна и воздушна, словно призрак.
Марица открыла дверь и впустила меня. Я многим обязан ведунье, но она никогда не отказывала мне в помощи. Только она умеет проникать в сознание, помогая вспомнить свои достижения, подвиги и свершения, затерянные в глубинах памяти. Только на неё я надеялся. Если она не сможет достать из моей головы эту саднящую занозу, тогда уже никто не сможет.
Она подходит ко мне и привычным движением опускает руки мне на плечи. Я закрываю глаза и погружаюсь в несущийся маскарад, где все фигуры невесомы и легки, эфемерны и фантастичны. И у всех одно лицо. Её лицо.
Я открываю глаза.
Надо мной парят невесомые и необъятные облака. Они похожи на невероятные пуховые одеяла, в мягкости которых нежится яркая Мирроу. Облака любят Мирроу, ведь не будь её, не было бы и их. Они с радостью обнимают светило, скрывая его от взоров всех остальных. Они преданы и послушны. Они остаются такими, какими их сделали Мирроу и ветер, который тоже обязан ей своим появлением. Я закрываю глаза. И видения приходят сами.
Я шел, не разбирая дороги. Голова раскалывалась. Все, кто видел меня, шарахались в разные стороны, напрочь забыв всё, что было у них на уме. Те, кто не видел, начинал седеть от утробного рыка, что вырывался у меня из горла. Верхняя губа по-волчьи подёргивалась, открывая ряд зубов с увеличенными клыками – наследие расы. Всё, что мне тогда хотелось – уничтожить себя, разодрать плоть голыми руками, почувствовать, как рвется кожа и мышцы, ощутить хруст костей в руках. Но я не мог. Не мог. Не мог подвести Марицу – она дала совет. Она всегда за меня переживала. За всех и каждого. Она всегда была доброй. Нельзя платить ей злом, ведь она почувствует, если я не сдержу обещание.
Мимо меня на огромной скорости пролетел взмыленный Грумвол, обдав волной запаха мокрой псины. В его седле был не магмар – человек летел в сторону Дартронга на огромной скорости. Но из-за угла крайнего дома высыпал целый батальон Защитников – взяв в кольцо неудачливого наездника, они, посмеиваясь, начали резать его и Грумвола, верного хозяину.
Один из ударов сбил с человека шлем, и по плечам рассыпалась копна белых, как снег, волос. Они излучали Свет. Так же, как и волосы той, Единственной. Воитель резко размахнулся и стремительно сшиб одного из противников, лишь на мгновение повернувшись ко мне лицом. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что он как две капли воды похож на Неё.
Юноша умело парировал удары, но атакующих было слишком много. Грумвол закрывал его со спины, никого не подпуская к хозяину и к себе, лязгая своими огромными зубами, способными прокусить любой доспех. Еще один магмар распластался на земле, но противников как будто не убавилось. Силы начинали оставлять храбреца. Вдруг яркая вспышка огня отбросила сразу двоих магмар, огонь лился из ниоткуда, мощными зарядами выжигая отряд нападающих. За считанные секунды от отряда Защитников Дартронга не осталось и следа.
Одним из взрывов юношу отбросило к магическому порталу, стоявшему недалеко от городских стен. Кое-как придя в себя, он узрел перед собой смутные очертания воителя, практически прозрачного. В воздухе повисли несколько реплик, сказанных на знакомом, но непонятном языке. Языке магмаров. Как? Магмар спас человека, уничтожив своих же? Ошарашенный юноша не мог понять, что происходит, а невидимка продолжал что-то говорить. Его голос, сжатый, исковерканный, резал слух, заставляя нутро сжиматься. Слова лились одно за другим. Потом фантомная фигура сместилась, и плечи человека охватили сильные пальцы, сковав его не хуже любых кандалов. На голову его лег кусок ткани, вероятно отодранные от одеяния одного из поверженных защитников. Легко подняв юношу, прозрачный воитель нырнул в портал.
В животе привычно ёкнуло, свет на мгновение померк, чтобы снова вспыхнуть, уже в багровых тонах. Я вышел из портала.
Чионьские горы.
Адский перевал.
Надо пробежать несколько сотен метров с человеком в руках, чтобы попасть в пещеру Великого Стриагорна. При этом чтобы тебя никто не заметил. Скользнув за ближайшие валуны и оставив там человека, я невидимкой побежал к стене Арсенала Подземных рыцарей. Вспомнить одно из самых элементарных заклинаний Огня не составило проблем и крошечный, беззвучный заряд с близкого расстояния растёкся по деревянной стене, мгновенно охватив магическим пламенем доски. Такое событие точно отвлечёт всё внимание. Аккуратно, стараясь никого не задеть из шляющихся магмаров, я пробрался к большому валуну, около которого стояла группа воителей, ожидающих пропуска в Пещеры.
Громкий вопль смутил всех. Было непонятно, кто орал, но через секунду это стало неважно – крик возвещал о горящем Арсенале, и он действительно горел. Воители срывались с мест и стремглав бежали, стараясь оказать помощь. Не видя, что за их спинами, не касаясь земли, парит человеческая фигура, с накинутой на голову тряпкой.
Я открываю глаза.
Надо мной синее небо.
Оно бескрайнее. У него нет высоты – оно бесконечно. И невероятно высокое.
Оно – это воздух. Неба нет – оно пустота.
Ничего нет – всё ничто.
Сумасшедшей силы ветер запирал нос и рот, не давая возможности вдохнуть. Он забивался во все складки и щели одежды, продувая насквозь. Он был способен сдвинуть с места, сбросить вниз. Так же, когда Великий Стриагорн нёс меня и человека вверх, взбираясь крупными витками всё выше и выше. За линию облаков. За край мира. В поднебесный свод, укрытый от глаз. В Призрачную даль – обитель Могущественной Повелительницы Драконов.
Так же, но теперь дракона не было. Ничего не было. Кроме ветра, свистящего вокруг. Нет. Даже ветра не было – это был просто воздух. И не он несся вокруг меня, а я врывался в него. Я летел вниз с катастрофической скоростью, прорезая безмятежность синего свода. Я был крупицей, ничтожной. Я проносился мимо воздуха и воздух был вынужден проносится мимо меня, свистя в ушах, возмущаясь тем, что я смел его потревожить. Я давил на него, а он сопротивлялся, протискиваясь в малейшие отверстия в моих доспехах, переворачивая и кидая меня из стороны в сторону.
Полёт длился целую вечность. Я летел головой вниз и видел внизу свой мир – он был так мал. Наверное, никто из тех, кто в этот момент смотрел вверх, не видел крошечную пылинку, падающую из невыразимых высей. И я их не видел. Поток ветра схватил меня и швырнул в сторону. Теперь я видел только небо.
Ночное небо с мириадами звёзд.
В голове вспыхнул голос Шеары, звучавший наяву всего несколько минут назад. Спокойный и властный, говоривший о невозможности изменить жизненный путь. Говоривший о предназначении и отведённой роли. О том, что я избранный быть магмаром, великим. О том, что мои подвиги увековечат памятью. О том, что я тот, кто есть. А я думал только о имени Той, которую я любил. Её соплеменник сказал мне его. Когда я при Богине отрёкся от себя, я смог его понять. А еще я думал о словах самой доброй и заботливой Марицы, не понимая до конца их смысл. И вот теперь – падая вниз, спрыгнув с края земли, из Призрачной дали, видя над собой россыпи звёзд, я понимал, ЧТО ИМЕННО сказала мне ведунья. Что она увидела в моём сознании.
Полёт длится целую вечность, а я не смотрю на приближающуюся землю, я вижу только небо, небо, небо.
Удар.
Чудовищная боль пронзает всё тело.
Глаза закрываются.
Меня больше нет.
В этот момент для меня погасли звёзды.
Я открываю глаза.
Надо мной синее небо.
По нему ползут облака.
Они такие ленивые.
Как и я.
Пора вставать.
Картинка с небом смещается вверх, и я оглядываю то место, где я нахожусь. Вокруг меня зёленая трава и бревенчатые постройки. Это посёлок. В центре площади стоит статная фигура, караулит которую огромный белоснежный тигр. Ха! Как же он похож, этот старшина Корт, на своего визави – Торгора!
Вокруг него крутятся новобранцы. Такие же, как я.
Теперь я – человек. От прежнего меня осталась только память. Тот Я погиб, упав с неизмеримой высоты. Его нет, как нет и всего того, что было с ним.
В тот роковой день Марица сказала мне, что я люблю ту девушку. Она сказала мне, что я смогу быть рядом с ней только тогда, когда погаснут звёзды. Она сказала, что я должен отказаться от всего, что у меня есть.
От всего.
Даже от жизни.
Даже от своей сущности.
А я не поверил ей. Я не мог отказаться сам. Хотел, но не мог.
И Марица снова мне помогла. Без её воли я бы не смог отречься. Не смог бы прыгнуть вниз.
Там, наверху, в Призрачной дали, я сделал свой выбор. Больше я не буду великим и могущественным, ибо тогда я снова стану марионеткой, игрушкой судьбы, обязанной всем. Теперь я буду жить только для одной, для Той, которую люблю.
|
|
Дядь, а дядь? Вы не знаете, где можно найти Самую Светлую Девушку в Мире? |
