|
Рассказ в эдакой форме шести эпизодов-"свитков" писался еще летом как конкурсная работа к лит.состязанию "В магмарских тапочках". Но тогда я не уложилась в сроки и сие произведение вневечного искусства превратилось в очередной фанфик по этой игре.
Итак, что будет, если однажды ваш герой проснется представителем враждебной расы? И при каких обстоятельствах? И что он предпримет? И вернется ли домой? И главное, какую омелу он вкушал накануне перевоплощений? Да и омелу ли вообще...
Свиток первый. А как хорошо начиналось…
- А может, ты меня лучше здесь подождешь? Понимаешь, туда только проверенных людей пускают. А ты вон какая – в доспехах, при мечах! – с лица моего спутника не сходило выражение лживой угодливости, - Хозяин заведения как увидит, так подумает, что я – я, понимаешь?! – завел к нему стражниковскую облаву.
- Размечтался. Пошли-пошли, не останавливайся! Дай тебе волю, так вообще до сорок третьего дня лета дотянешь!
- То есть до завтра?
Излишняя педантичность спутника только зря всколыхнула мое раздражение, но я совладала с искушением дать этому человеку хорошего пинка. Полно, поссориться успеем.
Идти по извилистым улочкам ночного О’Дельвайса в компании мошенника Глума мне не нравилось. Да и кто, скажите, заботясь о собственной репутации в глазах наиболее уважаемых жителей города, захочет показаться перед ними с этим изъяном моральной эволюции?
И хоть главная площадь города давно осталась позади душу терзала необъяснимая тревога.
Да, я честный воин. Да, поймав Глума на кухне собственного дома (на философский камень ему, видите ли, посмотреть хотелось! А потом в карман положить. А потом вылезти через незакрытое кухонное окно, где ночного гостя уже ждала вернувшаяся из трактира я, злая из-за того, что снова проиграла все свои дивные стекла) я, будучи честным жителем города, должна была за ухо притащить его к стражникам, а не торговаться, но…
Но язык у вора был повешен лучше, чем моя собственная совесть.
Глум скосил на меня глаза и нечленораздельно выругался сквозь зубы. Ответом ему были сложенные в неприличный знак пальцы, который, знак, благовоспитанным девушкам знать и показывать молодым мужчинам не положено. Ну да я не такая благовоспитанная, а мужчина не столь молод… Да еще кривой и одноглазый… Идеал магмарок, чтоб его!
А мы тем временем уже стояли под дверью сомнительного заведения на одной из немногих не освещаемых фонарями улиц.
Глум поднес кулак к двери, но в последнюю секунду снова посмотрел в мою сторону, будто надеясь, что я куда-то денусь, и тихонько постучал.
- Достопочтенный господин Таэрс, не соизволите ли вы открыть пред нами двери вашего пристанища?
Извиняющиеся нотки в голосе вора, чье имя в устах стражи испокон веков считалось самой крепкой и грязной характеристикой ситуации, наводили на мысль о юном воздыхателе, под лунным светом принесшим объекту воздыханий охапку душистых ярко-алых роз.
Но если одноглазый в черном – это пылкий герой-любовник, его припечатанная моим ударом распухшая рожа – это розы, то какова возлюбленная?
Глум так и не понял, почему я, с еле сдерживаемого смеха срываясь на очень жалостливые всхлипы, сползла вниз по стене.
Поняв, что его не услышали, Глум повторил попытку:
- Уважаемый Таэрс, к вам пришел ваш старый друг! – в голосе «любовника» прозвучала угроза.
А по городу сейчас ходили патрули, над головой настойчиво зудело комарье, ночная прохлада пробирала до костей…
- Таэрс, чтоб тебя через пасть берона да на трон Шеары и драконами ее прихлопнуло! Выходи, бандитская морда, пока просят! Мы ждать не намерены, живо кому надо на ухо шепнем!
- Больше страсти надо, больше. Ты бы с придыханием: «Таэрс, лапушка, выйди на крыльцо, приникни устами к пылающим ланитам»… - тут я снова сбилась на хихиканье и конца заготовленной специально для такого случая фразы мошенник не услышал. Но ему хватило начала: вон, как отшатнулся!
И не мудрено, ибо в этот момент нам наконец открыли, а стоящий на пороге небритый мужик телосложения «мишка пхадд подарочный» с топором наперевес кастинг на роль красотки-девственницы повалил с треском.
Оценив пару, я, только-только принявшая вертикальное положение, снова опустилась на землю.
Дальше дело пошло быстрее: выслушав историю из уст «друга», посмотрев на плачущую от смеха «старую боевую цыпочку», «достопочтимый господин» скрылся из виду, но через минуту вручил Глуму мутную бутылку со стершейся этикеткой и тут же захлопнул дверь перед нашим носом.
Да еще и подпер скамьей, по-моему. Оно верно, потому что знай мы чем всё это обернется, одна дверь его бы не спасла…
Свиток второй. А как хорошо было…
- А вообще, - разглагольствовал Глум двумя часами позже, когда мы, столь колоритным дуэтом представ пред светлые очи малоуровневых любителей ночного гоп-стопа и на всю жизнь отбив у них любовь к темным улицам, искупались в городской реке (упала я, почему-то увидев в воде отражение улыбающегося старейшины и полезшая посмотреть, где именно он, противный, прячет ключи от винного погреба трактира Мэри, а Глум стал меня вытаскивать),
- … Быть момом… хмырем… хмулём… вором - о, точно, вором! – весело! Жвёшь се, ниче никому не должен, весть… кресть?
«Кресть» действительно был, ибо заплетающиеся в морские узлы ноги вывели нас прямиком к Королевской усыпальнице, а Глума – к старой плите с крестом.
- С-совесть?
- Точня-як! Младец, коллега! Так вот, совесть. Совесть – и та с тобой в разводе… Хошь еще наливочки хлебнуть?
- Гони! – я ловко выхватила у него опорожненную до половины емкость и сделала пару больших глотков, едва не свалившись в разрытую могилу, но отделалась только тем, что пролила в нее немного зелья.
Эх, хороша же эта бормотуха! Не хуже раскуренной пыли агата пропирает!
Затаившийся в могиле упырь предпочел дождаться нашего ухода и, шипя и плюясь желтоватой пеной, исчез в предрассветных сумерках.
Свиток третий. А как хорошо стало…
Как ни странно, Глумова настойка не оставила мне ни малейших следов похмелья. Если не считать…
- Мэл!
Ух ты, уже Мэл? А когда это я с вором так подружилась? Ах, да, я с ним не только подружилась, я с ним даже того, на брудершафт из одной посудины пила.
Докатилась, блин, рыцарь О’Дельвайса…
- А ну подъем, пьянь подзаборная! От вас все могилы дрянью провоняли! Чтоб вас к людям с такой выпивкой занесло, была б потеха! Рыбу всю, гады мелколевные, распугали своими ночными воплями! Палача на вас, кровопийцы, нет!
- От человека слышу! – обижено пробормотала я, сладко потягиваясь и открывая глаза навстречу ласковому солнцу Огрия.
От сотрясшего после того воздух девичьего визга с деревьев слетели последние обугленные листья.
- Мамочки, магмар!
Магмар – самый настоящий, с клыками и удочкой! – со злобой уставился на меня. Запоздало с самых задворок памяти выскользнули слова наставника: «А если бежать будет поздно и драться бесполезно, то назови магмара человеком – сразу убьют, без пыток».
- Человек! – торопливо повторила я, дабы он точно не ошибся и не стал пытать бедную старую больную девушку.
- Ты чего, мелкая? – он озадачено огляделся вокруг, оценивающе поглядел на сидящего рядом со мной магмара (мамочки! Опять магмар! Во имя Шеары, кто-нибудь, спа-си-те!), но тут же увидел опустевшую бутылку, - Всё, понятно. Добро пожаловать в Хаир, ребятки!
- К-куда? – подал голос его однонародец и я с ужасом узнала голос давешнего Глума.
Это что, заговор? Или бормотуха так хороша, что до сих пор не отпустила?! А если с меня сейчас возьмут, да скальп снимут – тоже не отпустит?! Да катился бы тогда Глум с моим философским камнем, я домой хочу-у-у, к шальной собачке, кроликам и хомячку!
Ох, лучше бы я о них не вспоминала… Ведь если здесь убьют, то кто им там пожрать даст?!
Убедившись в том, какой разгульный образ жизни мы вели всю ночь и каким бесчинствам предавались на старом кладбище, дабы достичь такого состояния, магмар присвистнул и молча пошел к протекающей в стороне огненной реке, бормоча под нос:
- Говорили мы воеводе: «Повесьте парочку разгильдяев над воротами, мигом остальные очухаются и за мечи возьмутся!» Вот, теперь пьянь всякую растим из-за его магмаролюбия!
Проводив магмара ничего не понимающим взглядом и сообразив, что местность совершенно незнакома (вернее, знакома, но по страшным сказкам), я нашла в себе смелость повернуться к наиболее близкому объекту:
- Глум?! – может, я просто сплю?! Или это такой поворот ежегодного карнавала в О ‘Дельвайсе? Но он ведь только через месяц! А городские маги на такую повсеместную иллюзию никогда не разорятся!
- Мэл?!
Голос действительно был глумов, а рожа – не глумова, но порядочно перекошенная.
- Это всё твоя настойка! Надо было сразу тащить тебя к стражам за кражу с взломом!
Видимо прорезавшиеся в моем голосе истерические нотки впечатлили струхнувшего от таких поворотов вора, потому что он тут же поспешил меня заверить, что, мол, «Не бойся, сейчас подумаем и решим как быть!».
Однако я уже поднялась с опаленной огнем земли и искала в пересохшей канаве свой старый дайто. Найдя и по запаху оценив всю оригинальность ночной идеи «ткнуть им в покойника – а во как из гроба встанет?» (не ожил, но тыкали мы долго), я попыталась определить местоположение порта.
Услышав мой план, Глум тоже подскочил и попытался усадить меня обратно:
- Рехнулась! В порт! На корабль! Домой! Да тебе свои скальп снимут, бестолочь!
- Не снимут! Я им расписку от старейшины дам, там вся моя городская репутация прописана! И амулет возврата в О’Дельвейс покажу! И орден за участие в поисках воеводой дочки!
- А еще докажешь, что не взяла их с убитого в пещерах?
- Так твой дружок, давший нам настойку, подтвердит, что я человек!
- Человек! – вор хорошенько встряхнул меня за плечи, дабы смысл сказанного дошел по назначению, - А ты сейчас магмар!
Да, стыдно сказать, но в нашей ситуации он соображал куда лучше. Однако признать это, равно как свою полнейшую беспомощность, я не могла – я же воин, от меня все трудности должны убегать на десяти лапках!
Поняв, что от меня (воин, ха!) толку ждать не придется, Глум зло сплюнул под ноги и, прикинув положение светила над нашими головами, нехотя процедил:
- Вот что, слушай. Есть у меня пара дружков на этой стороне. Сама понимаешь с какой репутацией, ну да не она Шеаре молится. Так вот, один из них нашу заветную настоечку по словам Таэрса ему и принес, якобы «долг старый вернуть». А где есть яд, найдут противоядие.
- И где, Глум, - в сердце невесомой колибри воспарила хрупкая надежда, - Мы найдем этого… кхм, уголовного субъекта? Надеюсь, тебе известно имя?
- Имя – нет! Но я плохо славен в О’Дельвейсе, если его тут не знает каждая каналья, – вор паскудно осклабился, демонстрируя ряд кривых зубов, - А идем мы… Как думаешь, куда?
- Куда?
- В магмарскую столицу, Мэл! В саму магмарию!
Ответом ему было сочное, но, увы, не вошедшее на страницы летописей, крепкое словцо.
Свиток четвертый. А было намного лучше…
- А теперь, мои дорогие деточки, скажите доброй мамочке, где я могу найти некого господина СхарЭла?
Отточенная грань дайто нежно коснулась нежной шейки маленького магмаренка в кожаном доспехе. Дети давно уже прекратили свою игру, со смесью ужаса и непонимания глядя на словно соткавшуюся из сумеречного мрака фигуру молодой магмарки с полубезумным блеском глаз.
Он всё-таки нашел в себе силы открыть рот. И даже выдавил пару нечленораздельных всхлипов. Но увидев, что я их не расслышала, постарался взять себя в руки:
- К-кого? Я… Я его не знаю, честно!
- Ах, не знаешь? – голос, подобный мурлыканью насыщающейся кошки, склонял к сотрудничеству не хуже вида падающей гильотины. И вдруг сменился злым рыком, - Нуб, я сказала! Где мне найти этого треклятого нуба, мошенника и прохиндея, который режет кошельки у всех подряд?!
- А! – лицо струхнувшего мальчишки просветлело, - Он сейчас наверняка в трактире! Или в сарае за третьим домом слева от ворот, но это… это тайна большая, госпожа, только вам доверились!
- И не прогадали. – Я мягким движением отвела дайто от его синей куриной шейки и пошла прочь.
Глум ждал меня в соседнем переулке. Дурной вор уже уступил воровским навыкам, срезав кошелек у самого местного воеводы, а потому не рисковал лишний раз высовывать нос из своего импровизированного убежища.
- Ну как? Узнала?!
Я снисходительно улыбнулась:
- Узнала. Мы ведь иначе не работаем, коллега!
Свиток пятый. А как хорошо будет…
Мошенник действительно оказался в трактире, причем инкогнито, и это, призвало множество проблем на наши замыслы, если бы Глум не припомнил, что Таэр однажды упоминал собрата как «рожу рыжую, нос со шрамом». Такой здесь был только один. Нет, шрамами щеголял каждый из присутствующих, но огненно-рыжей шевелюрой при коже цвета раскаленной лавы – только тот, который сидел в тени слева от камина.
Несомненно, его инкогнито оказалось впору, иначе он бы просто сбежал, увидев наши перекошенные (язык не повернется назвать эти физиономии счастливыми) лица.
Да, у него есть бутылка. Пил? Нет, только-только хотел откупорить, а тут мы подоспели.
Свойства? Вы о чем, ребята?
Да, он уступит ее, если мы купим ему новую прямо здесь.
Едва не вопя от радости, мы всучили ему блестящую емкость, схватили запыленную, грязную, но такую желанную, и выскочили из трактира.
Однако тут нас уже поджидала маленькая неприятность…
Как мы вернемся на свой материк в первозданном обличии, мы еще не думали! Просто выпить и мигом оказаться в исходной точке на кладбище Оргия? А если этого будет недостаточно?
Я и Глум с одинаковым сомнением рассматривали мутную серо-зеленую жижу в дешевой склянке без этикетки.
- Знаешь, - осторожно призналась я, - Мне что-то совсем не хочется пробовать ее на вкус… Может ты первый, а?
Глум хмыкнул и тряхнул емкость, отчего содержимое расплескалось по стенкам и стало медленно сползать вниз.
- А потом полчаса подождешь и если не окочурюсь, то соизволишь соиспить сей дряни?
Я с прищуром посмотрела на вора поверх склянки, задумчиво оглаживая рукоять дайто.
Оценив эти движения, вор судорожно сглотнул, но не отступил.
- Вместе! Только вместе! – по тону, так словно ножом по камню бил, даже зажмурился на всякий случай, открывая новую порцию проклятого Шеарой пойла.
- Вместе. Уговорил...
… А на вкус ничего, вкуснее первой бутылки. Кисловатое…
Свиток шестой. … в очень скором времени.
Что привело меня в трактир, я сама не знала. Наверное, боевые товарищи, пожелавшие обмыть получение первого в нашей команде философского камня за счет его хозяина.
Мало того, но после дружеских бесед за стаканом доброго кингальского сорокалетней выдержки из погребка хитро подмигнувшей нам трактирщицы эти крысы уговорили меня поиграть с лучшим местным шулером. Как звать? Катала… Кавала… Ух, я бы вам сказала!
В общем, домой я возвращалась с изрядно полегчавшим кошелем и совсем без дивных стекол.
А кроме того душой завладевала неясная тревога. Словно всё это уже происходило, но не в этой грани зареального, словно какая-то часть моего «я» велит немедленно вернуться к друзьям и не идти домой, а то беды не миновать…
А может всё дело в раскаленном воздухе, ведь сорок второй день лета выдался на редкость душным, а солнце вот уже неделю изжигала своими лучами огриевские земли и даже ночь не приносила облегчения.
Так, в мыслях и волнениях, я добралась до своего дома в самом сердце лабиринта темных улиц. Темные окна без малейшего проблеска света, серые стены, трехскатная крыша, две крохотные комнаты…
Я даже не успела протянуть руку к двери, когда услышала тихий звон падающего ключа внутри. Ключа? Или отмычки?!
Рука метнулась к поясной сумке и мигом прощупала старый металл на его извечном месте.
Всё-таки отмычка.
С недоброй усмешкой я отошла в тень и стала ожидать вора.
Был сорок второй день лета.
|
