Появление Хаоса в мире Фео (первое вторжение) - Творчество - Форум

Часть I

Это рассказ о нашем старейшине, жителе равнин по имени Багурон. Нелегко ему было открывать свое прошлое, но нам необходимо представлять себе целостную картину. Подробности и дополнения появлялись потом, по мере того как конфликт, частью которого мы стали, все более и более сближал нас.

Насколько я могу судить, он все еще не верит, что искупил свою вину. Несмотря на все свои героические деяния, он до сих пор считает, что его глупый поступок их перевешивает. Прискорбно, что этот великий человек вынужден нести такое бремя, но наши чувства есть наши чувства. Прошлое забыть нельзя, его можно лишь искупить со временем.

В холодном свете раннего утра юноша прыгнул в холодные морские волны. Багурон доплыл до той точки, откуда береговая линия уже начинает теряться из вида, когда в поле его зрения попали какие-то тени в глубине моря. Глубина была устрашающей, но Багурон еще с детства поражал других своим умением задерживать дыхание на несколько минут и знал, что сможет нырнуть достаточно глубоко и посмотреть, в чем там дело.

С каждым его гребком вода насыщалась смерчиками мелких пузырьков. Он погружался. По мере погружения тени становились все четче, и он начал различать, что находится перед ним. Ему хватило рассудка, чтобы не задохнуться, когда он разглядел на морском дне широко раскинувшийся разрушенный город. Каменные стены были почти до основания стерты течениями, но в развалинах безошибочно угадывались дома, хоть и сильно потрепанные. В каждой трещинке, в каждом разломе вились водоросли, украшая стены причудливым орнаментом. Опрокинутые колонны обозначали то, что некогда было городскими воротами. Вокруг них грудились руины домов. Он взял направо и заплыл в первый относительно целый дом. Его потолок давно обвалился и теперь валялся каменными осколками на клетках пола. Кусочки белых, зеленых и синих кораллов смешались с камнями, а в одном углу он нашел гигантский мозговой коралл, неповрежденный и очертаниями напоминающий диван. Над ним он разглядел настенное изображение, похожее на человека, но только это был не человек. Его голову увенчивал шип, а тело было тонким и веретенообразным. Позади ушей были отчетливо видны жабры, а глаза и губы были большими и пухлыми. Вокруг него были написаны какие-то слова (если это были слова) на неведомом языке.

Что он нашел? Он как раз задумался об этом, когда болезненная судорога в груди напомнила ему, что пора уже вернуться на поверхность. Всплывая, Багурон наблюдал, как растворяются в толще воды покрытые водорослями шпили. Его грудь уже готова была взорваться, когда он пробкой выскочил на воздух и испустил громкое "у-у-ух!" в чистое небо. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы продышаться и набрать в легкие воздуха для следующего погружения.

~~~

Новые заплывы открыли ему немного нового - все те же разрушенные дома, те же изображения странных рыбаков. И ничего такого, что можно было бы взять с собой. В сводах некоторых зданий он нашел воздушные "карманы" и мог теперь оставаться под водой еще дольше, но найти по-прежнему ничего не удавалось. Багурон тратил на поиск сокровищ все свое время, но хотя он и нашел, казалось бы, золотую жилу, плодов это не приносило. Все предметы, какие можно было бы унести, были либо разрушены водой, либо отнесены далеко отсюда. Наконец он обнаружил в самом центре города здание, возвышающееся над остальными. Его венчали высокие купола в коралловых иглах, а когда Багурон заплыл внутрь через сводчатый вход, он увидел развалины - судя по всему, алтаря; и вот под этими самыми развалинами, в тонком солнечном луче, пробивающемся сквозь трещину в куполе, что-то блеснуло.

Воодушевленный находкой, Багурон в несколько гребков подплыл к алтарю и зарылся руками в камни и водоросли под ним. Смахнув в сторону обломки, он медленно извлек длинное золотое древко посоха. Посох был совершенно невредим. Его поверхность покрывали загадочные письмена. Багурон так и застыл бы в изумлении, не случись в этот момент две вещи. Во-первых, воздух у него был на исходе уже тогда, когда он заплывал в храм; к настоящему же моменту грудь мучительно распирало, а жилы горели огнем. Во-вторых, едва его руки сомкнулись на посохе, стены храма пришли в движение. Стрелой Багурон рассек воду, пытаясь увернуться от падающих камней. Он вынырнул в отверстие, оставшееся от одного из куполов, - и вовремя: храм сложился, как карточный домик, прямо у него за спиной. И не только храм. По всему городу одно за другим рушились здания. Вода наполнилась обрывками водорослей и грязью, облаками вздымающейся со дна с каждым падением стены или крыши. Багурон плыл так быстро, как только позволяли ему руки и ноги, не выпуская, однако, свою добычу. Наконец он выскочил из воды, вдохнул воздух полной грудью, и посох засверкал под солнцем у него в руках.

На берегу, натягивая кожаный сапоги на промокшие насквозь брюки, Багурон то и дело поглядывал на посох, который он завернул в плащ. Не торопясь, он нацепил на себя все свое облачение, что припрятал за поваленным деревом. В последнюю очередь он примотал ремнями завернутый в плащ посох себе на спину, а сверху крест-накрест прикрепил свой топор палача с рукоятью из кости кодрага. Затянув ремни, он отправился обратно в деревню. В этот день мальчик Багурон стал мужчиной.

~~~

Равнины Плато Спокойствия он пересек как никогда быстро, словно путь сжался, сократился вдвое под его ногами. Желание показать односельчанам находку подгоняло его. Больше никто не посмеет назвать юного Багурона безрассудным и свихнувшимся на мечтах о славе. Он нашел нечто вещественное, нечто такое, что они смогут рассмотреть и потрогать. Теперь они поймут, что все его притязания возникли не на пустом месте.

Когда через несколько дней он добрался до Пригорья, было глубоко за полночь. Лишь на центральной площади едва подергивались язычками пламени угли деревенского костра. Когда Багурон подошел к нему, его сердце екнуло - он увидел знакомое лицо. На одной из деревянных скамей, окружавших костер, согнувшись, сидел пожилой охотник Серокот, а его длинные седые волосы занавесом падали на лицо. Заметив Багурона, охотник распрямился, и юноша увидел, как белесый невидящий глаз нацелился на него чуть ли не раньше зрячего, карего. Даже будучи наполовину слепым, Серокот был куда внимательнее большинства своих односельчан. Когда Серокот с улыбкой встал со скамьи и распростер руки для объятий, стало видно, как он высок. Багурон и сам был немалого роста – почти два метра, - но Серокот возвышался над ним на целую ладонь. Менее стойкого человека на его месте годы уже сгорбили бы и превратили в старика, но недаром Серокот в прошлом был воином и вождем племени. Был до тех самых пор, когда неведомый голос спросил его, зачем он так жаждет проливать кровь себе подобных. Не найдя достойного ответа, Серокот последовал примеру многих своих соплеменников и ушел из гор Кайар на южные равнины.

Большинство тех, кто в свое время пришел в Пригорье и осел там, слышали подобный голос. У Багурона все было по-другому. Он слышал голос прекрасной женщины, что призывала его искать удачу, он послушался и отправился на юг, где, как он знал, его ждали вожделенные сокровища. Он прожил среди обитателей равнин десять лет, но сокровища до сих пор ему так и не попадались. Селяне считали его устремления глупыми и наивными и даже как-то пригрозили выгнать из деревни за тунеядство. Тогда Багурон занялся портняжным ремеслом. Его швы еле-еле можно было назвать сносными, но этого ему хватало, чтобы удержаться в городе и продолжать мечтать о прекрасном будущем. Один Серокот в него верил, и теперь юноша был рад, что именно старый охотник первым увидит находку.

- С возвращением, - сказал Серокот, смахивая траву, налипшую на Багуронову рубашку. - У Кирси кобыла разродилась двойней, а жена - тройней. Воистину, пока тебя не было, на нас благодать снизошла.

- Теперь селяне, небось, еще год будут на эту тему шутить, - ухмыльнулся Багурон.

- Да уж, - рассмеялся Серокот. - Ну а как путешествие прошло, парень? - Он снова устроился на скамейке и знаком предложил Багурону сесть рядом.

- Кажется, плодотворно, - сказал Багурон, садясь на скамью. Ему не терпелось показать Серокоту трофей.

- "Кажется"? - переспросил Серокот, покосившись на него зрячим глазом. - Это как? Багурон снял со спины топор палача и положил его рядом с костром. Отблески угольев заплясали на костяной рукояти. Это был его первый в жизни трофей. Затем вытянул из ремней посох и начал разматывать плащ - медленно, чуть ли не благоговейно. Опьяненный восторгом, Багурон протянул Серокоту посох, но лицо того оставалось безучастным. Старик взял посох и медленно его осмотрел. По мере того как он это делал, возбуждение Багурона все спадало и спадало.

- Где ты его нашел? - спросил, наконец, Серокот.

Багурон начал подробно рассказывать, как он нырял в море, как нашел затонувший город, какие причудливые картинки и письмена выдел на стенах. Закончил он описанием храма и того, что случилось, когда он извлек посох из-под алтаря. Ни тени узнавания не промелькнуло на лице охотника, пока Багурон описывал ему диковинный город. Юноша надеялся, что Серокот что-нибудь знает о цивилизации и о его трофее, но коль скоро это было неведомо даже ему, значит посох наверняка еще ценнее и могущественнее, чем он думал.

- ...утром я собираюсь показать его старейшинам, - закончил юноша. - Может быть, они что-нибудь знают о городе, который я нашел.

Серокот пристально посмотрел на него, внимательно изучая и сжав челюсти.

- Багурон, - сказал он. - Скажи честно - тебе нужен от старейшин именно совет? Или просто похвала? Багурона разозлило предположение, что он все делал только ради славы, хотя в глубине души он не мог отрицать, что ждал этого дня годами. Ждал, когда предстанет перед старостами и все кругом смиренно склонятся перед его героизмом и удачей. И все же ему хотелось опровергнуть предположение Серокота. Но как он ни пытался, ничто на ум ему не приходило.

Почувствовав замешательство своего юного друга, Серокот продолжал:
- Если тебе правда хочешь узнать, что это за посох, то стоит показать его гномам, а не нашим непросвещенным односельчанам. Старейшины тебе об этом расскажут не больше меня. Да и попросту говоря, что-то в нем меня смущает. - Он замолк и склонился ближе к юноше. - Если ты желаешь добра жителям этой деревни, я бы советовал тебе уходить с ним. Как можно скорее. - Его слова повисли в воздухе тяжким грузом. Одинокий глаз устремился на юношу, пытаясь перехватить его взгляд.

Багурон избегал взгляда охотника. Все еще сердито он склонился над своей находкой.

- Не могу в это поверить, Серокот, - сказал юноша. - Я пришел сюда, чтобы разделить открытие с кем-нибудь, кто его оценит, а ты говоришь мне такое? Ты всегда вел себя со мной как друг, давал советы, подбадривал. А теперь, когда я что-то, наконец, нашел, - все, дружбе конец? Ты, наверное, вовсе и не хотел, чтобы я что-нибудь нашел, верно? Двум героям в городе тесно, так? Ну так придется потесниться, скажу я тебе. Старейшины посох увидят, и лучше смирись с этим. - Он вырвал посох из рук Серокота и гневно замотал в плащ. Старый охотник не шевельнулся. В свете угольев он выглядел совсем старым и обессиленным.

- Спокойной ночи, Серокот, - сказал Багурон.

- И тебе доброй ночи, Багурон. И удачи.

Развернувшись, Багурон отправился к дому, переполненный злостью и болью. Серокот смотрел ему вслед, пока тот не исчез из виду. Не проронив ни слова.

Часть II

Его разбудили луч света, упавший на лоб и возвещающий наступление нового дня. Ритмичное дыхание грело ему щеки, и он повернулся под одеялом, чтобы взглянуть на лицо Данарии. Светло-пшеничные волосы закрывали ей на глаза и стелились по щекам. Он отодвинул прядь и провел кончиками пальцев по изящной скуле, после чего ловко выскользнул из ее объятий, приземлился на цыпочки и, наконец, встал с кровати. Он не представлял, откуда она узнает о его возвращении, но довольно часто, прежде чем погрузиться в сон, он чувствовал, как она ныряет в постель рядом с ним, шепча: "С возвращением". Она была молода и не особо умна. Порой он думал, что она с ним исключительно потому, что это ей запрещает отец. Но так или иначе, она была с ним, а поскольку иначе Багурон был бы и вовсе одинок, он не прогонял девушку.

Багурон вполз в штаны и натянул рубашку. Он уже взял кожаную куртку, когда ее глаза сонно приоткрылись.

- Уже уходишь? - спросила она лукаво.

Он сосредоточился как мог на застежках куртки, зная, что если она позовет еще чуть-чуть ласковее, он никуда не пойдет и вернется в постель. А ему непременно надо было показать посох старейшинам деревни.

- Я кое-что нашел во время вылазки, - сказал он, - и хочу показать это старейшинам как можно скорее.

Она перекатилась на спину, зевая и по-кошачьи потягиваясь. Какое-то время Багурон раздумывал, не вернуться ли и правда в постель, но потом его взгляд упал в угол, где стоял завернутый в плащ посох, и в груди занялось сладостное предвкушение того, как он покажет его старейшинам. Юноша поспешил пересечь комнату и взять сверток в руки.

- Ну ладно, - разочарованно протянула она, - ты хотя бы завтракать приходи. Папа сегодня как пить дать плюшек напечет.

Багурон представил, как он войдет в булочную и как разочарован будет пекарь, что ухажер его дочери не только не погиб и не пропал без вести, но и напротив, вернулся с чем-то невиданным. Такое развитие событий Багурону нравилось.

- Я над этим подумаю, - сказал он с улыбкой. Потом подошел к кровати и поцеловал девушку. Она так и впилась ему в губы, словно стараясь удержать, но он уверенно отстранился. - До свидания, Данария.

Он чувствовал, как она взглядом провожает его до дверей, но все его мысли теперь были только о трофее. Он уже видел, как выносит его на всеобщее обозрение.

~~~

Утро сменилось днем, а Багурон все сидел в ожидании у деревенского зала собраний. Он прижимал к себе завернутый в плащ посох и нетерпеливо притопывал ногами, ожидая, когда же его пригласят войти. Вокруг него начиналась обычная утренняя деревенская суета. Всего здесь насчитывалось несколько дюжин домов и мастерских, и все их обитатели уже были на ногах и принялись за работу. От очагов тянулись в небо тонкие струйки дыма, дети тащили от реки бадьи с водой. Часть жителей ушла на пастбища, другие дубили кожи или занимались иным делом. Стук кузнечного молота отдавался эхом от стен домов, а женщина-плотник сидела у себя во дворике и обстругивала длинную доску.

Наконец его позвали. На груде мехов сидели несколько мужчин и испытующе на него смотрели. Некогда они все были предводителями уважаемых кланов, но теперь объединились, чтобы создать новое сообщество. От кланов остались только названия да прицепившиеся новые прозвища. Самого Багурона когда-то звали Багурон Могучий Кулак, но это прозвище осталось с прошлой жизнью в горах. Хотя Плато Спокойствия бывшие горцы и начали иную жизнь - даже взяли себе обычные человеческие имена - отголоски их варварского прошлого отчетливо ощущались в зале. Стены домов, где велись беседы о мире и согласии, были украшены оружием и охотничьими трофеями. Прямо над Багуроном висела голова волчицы с оскаленной мордой. Неподалеку был и топор, отрубивший эту голову. Охотника, сделавшего это, звали Урт из клана Каменного Лотоса. Он заговорил первым.

- Юный Багурон, я так понимаю, ты хочешь нам что-то показать, - сказал Урт. Это был мужчина средних лет с густой рыжей бородой. Его отливающие медью кудри были коротко подстрижены - такую прическу нечасто встретишь в горах, а вот на равнинах волосы обрезают накоротко и мужчины, и женщины. Некоторые мужчины в таком виде смотрятся по-дурацки, но Урт был из тех, кто любую прическу и любую одежду носит с чувством собственного достоинства. Одевался он тоже не как воин, а как земледелец, в простую тканую одежду, хотя его платье было сшито и аккуратнее, чем у большинства.

Прочистив горло, Багурон сделал шаг вперед. Медленно разматывая плащ, он рассказал:
- В море, в нескольких милях к югу от берега, я нашел руины древней цивилизации. По рисункам на развалинах я понял, что когда-то в том затопленном городе обитали люди, подобные рыбам. С собой можно было унести только вот это - но вы, я уверен, согласитесь, что это стоящий трофей. Он сдернул плащ. Удивление промелькнуло на лицах всех сидящих, и по комнате побежал беспокойный шепоток. Багурон намеренно не смотрел на Серокота, сидевшего позади других, хотя и чувствовал на себе неотрывный взгляд старого охотника.

- Город был в самой глубине моря. Так глубоко, что вряд ли бы у кого-нибудь, кроме меня, хватило дыхания, чтобы туда нырнуть. Да и мне его еле хватало; к тому же приходилось все время уворачиваться от обломков. Как раз в тот момент, когда я нашел посох, на меня обрушилось целое здание. Камни были больше меня самого, но мне удалось выплыть. И вот я стою здесь, перед вами. Вы говорили, что я не смогу, но я смог. Я принес в нашу деревню великое древнее сокровище, к вящей славе всех нас.

Довольный своей речью, Багурон сложил руки на груди и победно оглядел комнату. Все смотрели на него. Смолкший было шепот возобновился. Юноша не мог не заметить, что когда он только достал посох, все изумились, но сейчас взгляды были скорее осуждающие. Наконец Урт заговорил снова.

- Ты говоришь, что принес нам сокровище, - сказал он. - Что ж, оно сделано из золота и, наверное, очень ценное, отрицать не буду. Но у меня возникает закономерный вопрос - какая польза нам будет от этой вещи?

Сердце Багурона упало. Этого он не ожидал. Он раскрыл рот, но долго не мог выдавить из себя ни звука, пока наконец не спросил:
- Что... Что вы имеете в виду?

- Что этот посох делает? - спросил Урт, разводя руками. - Он помогает расти пшенице? Помогает нам объезжать луанских тигров?

- Можно ли с его помощью строить дома? - вторил ему другой старейшина.

- Или растить детей? - вступил третий.

- Когда-то в прошлом мы воевали ради красивых безделушек, - продолжил Урт, - но теперь они нам ни к чему. Итак, я спрашиваю тебя снова: что этот посох может для нас сделать?

Багурон сосредоточенно рассматривал посох, руки его дрожали.

- Ну, тут на нем есть письмена, - сказал он. Они должны означать... что-то.

Он все крутил его в руках, тер письмена пальцами, будто от этого ему могло открыться их значение. Чем более безнадежным становилось его положение и чем суровее - замечания старейшин, тем сильнее Багурон тер посох. Внезапно, вспыхнув ярким светом, посох вырвался у него из рук. Вся комната тут же затихла. Глаза всех были прикованы к посоху, который начал вращаться в воздухе подобно колесу, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока не слился в призрачный круг. Находящиеся в комнате (включая Багурона) бросились врассыпную, чтобы не оказаться у посоха на пути. Вдруг, с коротким щелчком, он остановился и с грохотом упал на пол, но там, где он только что был, осталась дыра. Дыра в пустоте - ни стены, ни перегородки в этом месте не было. Казалось, сам воздух сломался вокруг этой дыры и напитался энергией. Никто не знал, что делать. Все стояли и смотрели как громом пораженные, гадая, что может случиться дальше. Наконец Багурон шагнул к дыре, чтобы заглянуть в нее, но не успел он подойти, как его смел удар огромной руки отвратительно зеленого цвета.

Ошеломленный, он пытался понять, что происходит, не сходя с того места, куда его отбросило. Чудовище, огромное размером и ужасное видом, ползло сквозь толпу, испуская высокие душераздирающие вопли, отзывавшиеся у него в голове приступами боли. Взирая на собравшихся парой красных глаз, царапая землю ногами с тремя когтями каждая, оно подобралось к двери и рванулось в деревню.

Багурон вскочил на предательски ослабевшие ноги и через тела бросился на улицу. То, что он там увидел, его потрясло. Небеса потемнели, а на равнинах тут и там вились смерчи энергии. Мужчины, женщины и дети бежали беспорядочно во всех направлениях, преследуемые по пятам чудовищем. Его чуть не вырвало, когда он увидел растерзанное тело мальчика на коленях у кричащей женщины. Вокруг карти