В ШУМЕР НА ПОЛЧАСА

Ветер перегонял пыль по жарким, раскаленным от небывалой июльской жары, улицам Киева. Пешеходы старались ходить побыстрее, избегая небольших песочных торнадо. Один из них, пытаясь спастись от волны пыли, изо всех сил рванул на себя двери. Те со скрипом открылись, пропуская человека, и, повинуясь неумолимому закону упругости, закрылись, неаккуратно закинув его внутрь.

-- Пружины на дверях -- это мой рок, -- вздохнул пешеход, обращаясь к всепонимающей пустоте. Та ответила лишь скрипом окна где-то наверху.

Пешеход еще раз вздохнул и устало поплелся по лестнице наверх. Мрачно прошагав по темному коридору, открывавшему вход в ряд кабинетов, он остановился у двери с номером “13” и налег на нее своим хилым плечем. Та жалобно прокричала и открылась. Однако стоило ему отпустить ручку, как она с грохотом захлопнулась, сотрясая основы здания. Человек пробурчал еще что-то насчет дверей и сел на табурет, придвинутый к лабораторному столу. Прошло несколько минут, и он перешел от углубленного изучения пейзажа за окном к нетерпеливому рассмотрению своих старомодных часов.

Дверь распахнулась под ударом могучей ладони, а ненавистные палачи-пружины, скрипнув, соскочили с крючков. За открытой таким необычным способом дверью стоял здоровенный верзила, ростом под два метра, и сконфужено переводил взгляд со своей ладони на дверь и наоборот. Бывший пешеход удовлетворенно посмотрел на расправу над пружиной и спросил:

-- Вы Александр Петрович Гамузенко?

-- Да, -- самодовольно ответил верзила, -- Вы извините, что я дверь сломал. Она у вас такая слабая, что... Вы ведь профессор Петр Николаевич Жито?

-- Да-да, это я. Вы не беспокойтесь, я давно хотел ее поменять, а вы так просто и эффективно... Заходите, не стесняйтесь.

-- Это хорошо, -- густым баритоном сказал Александр Петрович и зашел. Ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть притолок головой.

На вид ему было лет сорок, но жизненная энергия пылала в нем, излучая во все стороны аромат веселья и благополучия. Одет он был в зеленую, выцвевшую, по-видимому, несвежую тениску и лысые на коленях джинсы. Его гладко выбритое лицо, кажется, никогда не покидала улыбка. Копна коричневых волос, мускулы на руках, способные крошить железо, толстые, длинные пальцы и веселые искорки в глазах, готовые зажечь пламя смеха, -- вот его портрет.

-- Присаживайтесь, -- предложил ему Петр Николаевич и пододвинул табурет. Тот жалобно скрипнул, когда Гамузенко присел на него, властно раскинув руки по столу.

Жито близоруко поморгал и начал:

-- Я пригласил вас в свою лабораторию, поскольку вы являетесь значительной личностью в мире археологии и кандидатом в доктора наук.

-- Это не все основания, ведь вы физик, а не археолог, -- заметил Гамузенко, усмехнувшись от тонкой лести.

-- Да, я понимаю, -- кивнул головой с редкими остатками волос физик, -- Но вы также известны своими связями в финансовом мире науки, а о ваших методах выбивания денег из благотворительных фондов ходят легенды.

-- Это верно, -- археолог задумчиво уставился в отсыревший потолок, придавшись на миг приятным воспоминаниям.

-- И еще мне известно, что у вас сейчас некоторый застой, и вы не принимаете участие ни в одном проекте.

-- Ну, это смотря как посмотреть... -- ринулся защищать свою профессиональную репутацию Гамузенко.

-- Нет. Вы меня неправильно поняли, -- Жито успокоительно помахал своими вялыми, слабыми руками, -- Я хочу предложить вам увлекательную работу.

-- Вы? -археолог вложил в это слово все свое презрение к кабинетному слабаку, принадлежащему к лагерю науки, которая, как он считал, всего лишь пожирала деньги.

Профессор игнорировал это восклицание и продолжал:

-- Вы, как я знаю, являетесь великим романтиком древности, вас всегда можно найти возле самых древних вещей. Вас ведь всегда чаровали древние развалины и прочие реликты? -- он дождался согласительного кивка, -- Так вот, я вам предлагаю увидеть это все в натуре, и не только увидеть, а и пощупать, -- он победоносно посмотрел на археолога.

-- Это как? -- оторопело спросил тот.

-- Ну, -- смутился профессор, -- Я, в некотором роде, изобрел машину времени.

-- Не может быть, -- веселость вернулась к верзиле.

-- Может, молодой человек, -- наставительно произнес физик, -- Я не буду вдаваться в подробности, но, уверяю вас, это возможно. Представте себе перспективы.

Взгляд археолога рассеянно уставился в бесконечную даль. Через несколько минут, в которые профессор его благоразумно не беспокоил, он поспешил возвратиться с археологических небес (вернее глубин) на грешную землю и спросил:

-- А дальше что?

-- Я вам предоставляю машину времени, и вы сможете спокойно путешествовать куда угодно, хоть в Большой Взрыв, хоть во Всемирный Коллапс, правда этого я вам советую не делать.

Гамузенко с подозрением уставился на физика:

-- Что вы имеете ввиду?

-- Вы можете делать с ней что угодно, она в вашем распоряжении.

-- Ага. Значит вы, -- он ткнул ему в живот указательным пальцем, -- Поедете при мне консультантом по, как это... вопросам времени.

-- Нет, -- Жито покачал головой, -- Никакой опасности нет. Все, что бы вы не делали, уже записано в книге истории, и мне не надо лететь с вами.

-- Значит вы, -- археолог нервозно засмеялся, -- занимаетесь благотворительностью. Какая ваша выгода?

-- Вы, в некотором роде, финансируете постройку второй машины времени, со всей аппаратурой, на которой полечу я.

-- Эх! Всего навсего, -- скептически сказал он и присвистнул.

-- Не беспокойтесь, -- профессор снова замахал руками, -- Сама по себе она совсем не дорогая. Основную часть расходов я беру на себя.

-- А зачем она вам?

-- Понимаете, есть некоторые аспекты путешествий во времени -- это физика, вам будет неинтересно -- и их надо исследовать, -- он перехватил обеспокоеный взгляд археолога и добавил, -- Это вполне безопасно.

-- Да? -- с подозрением спросил он.

-- Конечно, -- и добавил, -- Никаких подкопов под вашу профессиональную репутацию, никаких претензий на ваше авторское право, просто вы должны упомянуть мое имя.

-- Что-то меня все равно беспокоит, -- сказал Гамузенко.

-- Да, еще, -- профессор встал, -- Вы можете обеспечить мне спутника, археолога-историка?

-- А какой период вам нужен?

В момент, когда профессор уже собирался ответить и даже открыл рот, в обезопасненные двери ворвался вихрь и скороговоркой сказал:

-- Вот вы, Александр Петрович, где прячетесь. Я знал, что я вас найду.

Вихрь представлял из себя молодого человека лет двадцати, бесшабашного типа, в неряшливой одежде, запыханого и радостного.

-- Толик? -- удивленно выдохнул Гамузенко.

-- Да вы не беспокойтесь, Александр Петрович, я быстро. Понимаете, возникли некоторые проблемы, надо купить еду: хлеб там, колбасу... Вы можете одолжить пару гривен? Сами ведь есть будете.

-- Какие проблемы! -- археолог неумело изобразил радость.

Пара коричневых купюр бесшумно заскользила по столу. Молодой человек подхватил их, приметив, сколько еще осталось в бумажнике, и ринулся к выходу.

-- Я еще вернусь, не беспокойтесь, -- сказал он, вылетая из комнаты.

Вся сцена длилась не больше минуты.

Оторопевший профессор устремил свой удивленный взгляд прямо в глаза археологу.

-- Это мой протеже, -- ответил тот на немой вопрос физика, -- Родственники подкинули. Он химик, заканчивает сейчас третий курс Университетского Химфака. Завалил пару экзаменов и безуспешно пытается поймать преподавателей, -- его лицо осветила внезапная догадка, -- А возьмите его себе.

-- Я? -- удивленноспросил профессор, -- Заче он мне? Он же химик, а мне нужен археолог.

-- Вы его не знаете! -- возбужденно закричал Гамузенко, -- Это же настоящий клад! Он не только химик, он еще и психолог, в некоторой степени, социолог, историк и литератор. Конечно, это все непрофессионально, но...

-- Хорошо, -- физик поспешил здаться под неистовым напором верзилы, -- Я его беру.

-- Это отлично, -- Гамузенко облегченно вздохнул и поспешил добавить, -- Только я хочу вас предупредить, он немного со странностями. Говорит иногда слишком виетевато, пишет исключительно старой чернильной ручкой, разное такое...

-- Хорошо, хорошо, -- опять поспешил согласиться профессор, -- Но мне все равно нужен ассистент-археолог.

-- Я тут подумал... -- начал Гамузенко.

Как по сигналу, дверь вновь открылась и появился студент.

-- Вот видете. как я быстро вернулся. А вы беспокоились.

-- Я вовсе не беспокоился, -- энергично возразил археолог.

Студент полностью игнорировал его и продолжил, выкладывая неизвестно откуда продукты:

-- Вот я вам колбаски, хлебца, молока принес.

Гамузенко тяжело вздохнул и с горесным выражением лица сделал себе огромный бутерброд.

-- А о чем вы тут вели речь? -- нескромно спросил Толик. Когда он на пару секунд остановился, профессор успел заметить белый шрам над его правым глазом.

-- Я хотел напомнить Александру Петровичу, что мне все равно потребуется археолог, -- сказал профессор.

Гамузенко одним махом проглотил бутерброд и с сомнением начал:

-- Я попытаюсь распросить в научных сферах...

-- Ни в коем случае! -- студент подскочил к археологу, оставив сбоку профессора, -- Вы провели жизнь в степи и не знаете этих маститых ученых. Если у вас есть какие-то важные разработки -- не посвящайте в них никого из этих профессоров. В них столько самодовольства и чванства, что через неделю они разболтают это по всему Киеву, -- Толик размахивал руками, полностью игнорируя профессора, приобретающего цвет презрелого помидора.

-- Может ты и прав, -- археолог кашлянул, глядя на бордового физика.

-- Если вам нужен помощник -- берите кого нибудь из нашей студентской братии.

-- Да, конечно. Кстати, ты можешь не беспокоиться на счет своей сессии -- я договорюсь с преподавателями, -- он поспешил добавить, -- но тебе прийдется поработать.

-- Какая работа? -- с любопытством спросил Толик.

-- Тебе надо сопровождать одну группу, для специфических исследований. Познакомся, профессор Петр Николаевич Жито.

Тот быстро сублимировал свой гнев и заставил себя улыбнуться.

-- Очень рад. Толик, -- студент повернулся и энергично потряс вяло висящую руку профессора.

Глядя на ошеломленного физика Гамузенко подмигнул: мол, я вас предупреждал.

-- Да, вот что я хотел у вас спросить, -- археолог хлопнул себя по лбу, -- Вы сообщили о своем открытии государству, или как?

-- Нет! -- отрезал профессор.

-- Правильно! -- одобрил Толик.

-- Делать мне больше нечего, -- злобно сказал профессор, -- Государство у нас сейчас беднее церковной мыши. Финансирования никакого, а ответственности -- выше крыши.

-- Это точно, -- согласился студент, -- Вы все будете делать, а премии и повышения будет получать другой. А то еще и вовсе отнимут тему или передадут в ведение военных -- пиши пропало.

-- Согласен, -- Гамузенко понимающе кивнул, -- А что на счет археолога, то есть у меня на примете один студент, Мишка Буянов. Так куда вы собираетесь?

-- Понимаете, это очень интересный вопрос...

* * *

Толик сидел в тесной кабине машины времени, с интересом разглядывая тумблеры, лампочки, экраны и прочий груз, составляющий аппаратуру машины. В дверь постучали.

-- Да-да, -- ответил он.

Вошел молодой человек, несущий на лице печать истинного благородства, с высоко поднятым подбородком, одетый прилежно до невозможности.

-- Привет, -- Толик весело вскочил и протянул руку, -- Петя.

Тот пожал ее и хладнокровно ответил:

-- Вася.

-- Что? -- Толик шарахнулся от него.

“Вася” не удостоил его ответа.

-- Послушайте, -- запинаясь начал химик, -- Мне сказали, что сюда должен прийти Михаил Буянов.

-- А мне сказали, что меня должен встретить человек по имени Толик, -- хладнокровно ответил гость.

-- Так значит...

-- Мне сказали, что меня встретит студент, и я был готов ко всему, -- он весело захохотал -- хладнокровие и благородство мигом слетели с него, и он стал просто веселым парнем.

Толик весело рассмеялся и сказал:

-- Я вижу, ты из нашего шалаша. Надо будет рассказать про тебя ребятам.

-- Ну, может теперь мы познакомимся понастоящему?

-- Толик.

-- Миша.

Они еще раз дружески пожали руки.

-- А классно это у тебя получилось, -- заметил Толик, -- Как будто так и надо.

-- У нас и не такое в институте бывает.

-- Ты не знаешь, что такое Химфак, -- уязвленно сказал Толик.

-- Еще не хватало выяснять, чей гурт лучше, -- заметил Мишка, -- Кстати, а ты не знаешь, что здесь творится, а то у меня мало информации?

-- Я сам ничего толком не знаю, -- ответил тот, -- Ну это все к черту. Дождемся профессоров и все узнаем.

Пришедшие через полчаса Жито и Гамузенко застали студентов беззаботно режущимися в морской бой. Профессор был так обрадован быстрым контактом, что постарался не обратить внимание на тот факт, что играли они на тщательно сложеных им листках для ведения наблюдений.

-- А вот и профессора! -- радостно закричал Мишка.

-- Зачем мы здесь собрались? -- спросил Толик у стоящего неподалеку Гамузенко.

-- Вот проф нам сейчас скажет, -- ответил тот.

-- Я уже говорил вам, что собираюсь испытывать аппаратуру, -- начал профессор, -- Хочу напомнить, что это опасно.

-- Ерунда, -- Толик махнул рукой.

-- Не тяни, -- Гамузенко хлопнул по столу так, что подпрыгнула пара подозрительных аппаратов, отдаленно смахивающих на осцилографы.

-- Перебывая в прошлом, мы должны оставить как можно меньше следов. Но на случай поломки мы должны находиться в более-менее цивилизованном обществе, что была возможность выжить, -- продолжал профессор.

-- Кончай тянуть, -- громыхнул археолог.

-- Проф -- мастер по волоките? -- поинтересовался Мишка.

-- Исходя из этих и многих других факторов, я принял решение отправиться в архаичный Шумер, в 3100-й год до н. э., когда появились первые пиктографические знаки, -- закончил Жито.

Гамузенко присвистнул.

-- Шумер -- первая цивилизация на Земле, -- глубокомысленно сказал Мишка.

-- Спасибо за коментарии, -- ядовито заметил Толик.

-- Развилась в нижнем течении Тигра и Ефрата, Южная Месапотамия, нынешний Ирак, -- злобно продолжал студент.

-- Ты здесь что, самый умный? -- задал риторический вопрос Толик.

Он остался без ответа, поскольку Мишка был привлечен словами профессора.

-- Вот индикатор времени, вот табло с информацией о дате отправления: год, число, час, минуты, секунды, а другое -- о дате прибытия. Как видете, все упрощено до предела.

-- Любопытно, -- заметил археолог.

-- Вся конструкция изолирована, безопасна, проста. Вскрывать все же нежелательно.

-- Это ясно, -- кивнул Гамузенко, -- А как надолго вы туда отправляетесь?

-- Я точно не знаю, -- профессор потер нос пальцами, -- Время вариируется от нескольких часов до нескольких дней.

-- А вы все же уверены, что это безопасно? -- засомневался археолог.

-- Да что вы, Александр Петрович, -- Толик ухмыльнулся, -- Не беспокойтесь, ничего опасного. Слетаем в Шумер на полчасика, и никаких проблем.

-- Смотрите мне, без фокусов, -- предупредил Гамузенко.

-- Не в

-- Не волнуйтесь, Александр Петрович, мы будем вести себя смирно, -- заверил Мишка.

-- А вы можете прилетать к нам на чаек, пошутил профессор.

-- Да уж прилечу, если найдется свободная минутка.

Все засмеялись.

-- Итак, -- весело сказал профессор, -- место посадки -- старинный город Ур, Южная Месапотамия.

-- Слушайте, проф, я не думал, что знаю географию на зубок, но в школе я имел “5” по этому предмету, -- сказал Толик, -- Однако города под названием Ур я не нашел даже в большом атласе.

-- Профан, -- презрительно сказал Мишка, поскольку профессор в это время варганил что-то возле машины времени, -- Атласу, в котором ты бы мог его найти, должно быть около четырех тысяч лет.

-- Хорошо, признаю, что я не очень разбираюсь в истории Шумера, но поскольку ты здесь самый умный, -- язвительно сказал Толик, -- побудь на минутку атласом, набросай карту.

-- Ур был последним из городов, который был разрушен во время падения Шумера, -- продолжал Мишка, осматривая окрестности в поисках более-менее чистого листка бумаги, -- Но ему еще повезло, а вот Аккад еще раньше кутии затерли так основательно, что его до сих пор не могут найти.

Приметив листок, лежащий на профессорском столе, Мишка схватил его и попросил:

-- Дайте ручку.

Толик полез во внутренний карман.

-- Я сказал ручку, а не вот это, -- презрительно сказал Мишка, уставившись на уже упомянутую чернильную ручку химика. Ручка была старая и громоздкая, вся в царапинах и следах от кислот, ее открытое блеклое перо подозрительно шаталось в гнезде, -- Как ты вобще можешь писать такой гадостью?

-- Как хочешь, -- обиделся Толик и убрал ручку.

-- Ну вот, придется доставать свою, -- Мишка полез за ручкой в дипломат. Набросав карту, он победно кинул ручку поверх листка.

-- Так бы и сразу, -- обрадовался Толик, -- Только, если мне не изменяет память, Персидский залив имеет слегка другую форму -- покороче. Да и Тигр с Ефратом протекают уж очнь неправдоподобно близко.

-- За последние четыре тысячи лет местность очень поменялась. Во время наводнений Тигр с Ефратом сотни раз меняли русла. Глина, которую они сносили со своих берегов, оседала в устье, отодвигая Персидский залив. Город Ереду, например, стоял на берегу лагуны, а сейчас от него до Басры километров двести.

-- Любопытно, -- заметил Толик.

В этот момент профессор отвлекся от машины и хладнокровно заметил:

-- Этот листок преднозначался для ведения записей работы машины времени.

-- Извините, профессор, -- весело ответил Толик, -- Но можете утешиться, листок пострадал во благо науки.

-- Вы меня обрадовали, -- скептически заметил физик и снова склонился над машиной.

-- Ты какой-то странный, -- обвиняюще произнес Мишка, -- Да и шутки у тебя странные. Эта ручка -- пишущий анахронизм, этот стиль разговора... И зачем, скажи мне, ты взял химическую аппаратуру и реактивы. Что ты с ними собираешься делать?

-- Анализировать состав земной коры, -- огрызнулся Толик.

-- Да? А мотоцикл. Зачем ты его припер?

-- Ездить, разумееться! -- закричал химик. Его шрам побагровел.

-- Ездить?! -- возмущенно спросил профессор, -- Когда ты там собираешься ездить? Мы туда летим максимум на день. Пищи, с разтяжкой, хватит на два дня. У тебя будет по горло работы.

-- Это не важно, -- Толик затих.

-- А если будет поломка, что мы будем делать? -- здраво спросил Мишка.

-- Договоримся с местными, -- ответил профессор.

-- А язык?

-- Может у профессора есть своя метода? Может он научит нас за два дня? -- с сарказмом спросил Толик.

-- Вот именно, -- профессор кивнул.

-- Любопытно, -- Толик усмехнулся, -- А можно поподробней?

-- У меня есть некоторые машины... -- профессор запнулся.

-...Это физика, это будет вам неинтересно, -- продолжил Мишка, который уже успел ознакомиться с любимой отговоркой профессора.

-- Именно так, -- спокойно согласился тот, хотя помещение машины времени уже сотрясал громкий хохот Толика, -- И вобще, вы его уже начали учить.

-- Гипновнушение, -- Мишка прищелкнул языком.

-- Ну, профессор, -- насмеявшись сказал Толик, -- с вами не соскучишься. Что у вас еще есть?

-- Хватит! -- рассердился профессор, -- До отправки осталось полчаса, а мне еще надо точно настроить аппараты. Если не хототе попасть в Юрский период, извольте помолчать!

-- Ладно, проф, -- согласился Мишка.

Оставшиеся полчаса перед вылетом студенты провели изучая карту боевых действий и играя в морской бой на листках, стянутых у профессора.

-- Все, -- профессор облегченно вздохнул и присел на стул.

-- Готово? -- спросил Мишка.

-Да, полный порядок. Приготовтесь к полету.

-- А с нами ничего не будет? -- с опаской спросил Толик, -- Рвота, головокружение, разрыв сердца?

-- Все в порядке, -- профессор покачал головой, -- Вы даже ничего не почувствуете.

-- Если мы аннигилируемся -- тоже ничего не почувствуем, -- заметил Толик.

-- Будем надеяться, что все будет в порядке, -- сказал профессор.

-- Если же нет -- вот взрыв будет, -- заметил Мишка.

Толик постучал три раза по столу и, втиснувшись в кресло, прошептал:

-- Будем надеяться.

-- Ну, -- профессор набрал воздуха и нажал кнопку.

Лампочка мигнула и свет погас.

-- Это предусмотрено? -- с ноткой любопытства в голосе спросил Толик.

-- Черт, -- выругался профессор и сорвался с кресла.

Через минуту он прибежал с отверткой и поменял пробки в панели. Однако света по прежнему не было. Тогда, бурча под нос что-то неясное, он присел и занялся кабелями.

Свет загорелся. Пофессор замотал вскрытый кабель изолентой и, встав, предупредил:

-- Осторожней, видите, там два оголенных проводка. Прикосаться к ним небезопасно и для машины, и для того, кто это сделает.

-- Работать она будет? -- Мишка кивнул на машину времени.

-- Да, -- ответил профессор, -- А кабелями я подробней займусь там.

Он снова сел.

-- Плохое начало, -- заметил Толик.

-- Ну тебя к черту с твоими суевериями, -- сказал Мишка, но все же скептически уставился на указательный палец профессора, занесенный над кнопкой.

Профессор тайком перекрестился и опустил руку на кнопку.

-- Ей, проф, вы уверены, что не промахнулись, если не во времени, то в пространстве? -- спросил Толик.

-- Абсолютно, -- ответил профессор.

-- Вы хотите меня убедить в том, что это Ирак?

-- Перестань задавать глупые вопросы.

-- А это что? -- Толик вырвал порядочный пучок травы из зеленого ковра, на который приземлилась машина,-- Если это Ирак, то где пустыня. Я, лично не видел ни песчинки.

-- Профан, -- презрительно сказал Мишка, -- Не забывай, что это место находится в пяти тысячах лет от нынешнего Киева. Пустыня здесь появилась благодаря порядочным стараниям тех, кто эту землю обрабатывал, и тех, кто это все сжигал.

-- И много было желающих?

-- Достаточно. Кому не хочется поживиться за счет мирного богатого соседа? Шумеры и сами пришли сюда лет четыреста тому назад неспроста. А от остальных желающих поселиться и пограбить, шумерам пришлось отбиваться тысячу лет.

-- И что, их не могли победить?

-- Почему же? Били их, и не раз. Только они делали это неумело, ненаучно. Вот, например, Саргон Аккадский -- великий завоеватель, сын бога и проч. Прошел он Шумер с севера до юга, утопил в крови кучу городов и омыл оружие в южном море...

-- Ты не улавливаешь аналогии? Омыл оружие в южном море или омыл ноги в теплом океане. А?

-- Вобще, все древняя история может служить зеркалом современности. Ведь сказано: все новое -- это хорошо забытое старое. И, чтобы продолжить аналогию, этого самого Саргона и его наследников Шумер терпел недолго. Лет через сто (заметь, прогресс ускоряет события в сотни раз) их вышвырнули вон, не без помощи завистливых соседей. А Аккад, его столицу...

-- Ты уже говорил.

-- Да? Это к лучшему. Так вот, Шумер топить в крови пришлось очень долго. Только совместное нападение амореев и эламитов, около двухтысячного года до нашей эры, удушило их. Но только внешне. Завоеватели одолжили у шумеров религию, мифологию, ремесло, земледелие, письмо (клинопись) и даже очень гордились этим. Очень долго всякие цари титуловали себя “властителями Шумера и Аккада”. У высших чиновников нового государства долго были привычными шумерские имена. Да и столицу -- Вавилон, они построили на месте шумерского городка Ка-дин-гир-ра.

-- У них что, все названия такие?

-- Почти. Но ничего, ты скоро привыкнешь.

-- Перестанте болтать, -- заметил профессор, -- У вас еще полно работы. Лекцию тут устроил, студент.

Возвращаясь к коробке машины времени Толик сказал:

-- Я вижу ты ходячий склад знаний про Шумер. Но ничего, у меня есть утешение. Когда мы вернемся в Киев, я буду знать про Шумер больше, чем все эти профессора шумерологии вместе взятые.

-- Тебе все равно никто не поверит.

Они дружно засмеялись.

-- Петр Николаевич, объясните нам поподробней, где мы находимся, -- попросил Мишка.

-- Километрах в пяти туда, -- профессор махнул рукой на юг, -- находится Ур. А там вот, за холмиком, проходит канал, возле которого находится деревушка. Неподалеку от села -- финиковая роща. Здесь люди должны появиться нескоро, скот выпасают на том берегу и сюда придут только через месяц.

-- Я вижу, проф, вы подробно изучили место посадки, -- сказал Толик, -- На случай опасности у нас есть много запасных вариантов.

-- О Господи! -- Мишка хлопнул себя по лбу, -- Какие же мы идиоты!

--- Не обобщай, -- заметил Толик.

-- Мы ведь могли заранее узнать, чем кончится это дело.

-- Это как? -- профессор удивленно поморгал.

-- Мы ведь могли полететь на день вперед и узнать, вернемся ли мы, какие трудности у нас будут.

-- Это был бы большой риск, -- успокоил его профессор, -- Мы могли врезаться в самих себя. Слишком большая вероятность совпадений.

-- Успокойся, Мишка, -- Толик похлопал его по плечу, -- Все в порядке.

-- Идите работать, -- сказал профессор, -- У вас полно работы.

Через несколько часов обстановка в кабине машины времени раскалилась до предела. Солнце палило беспощадно и, обливаясь потом, все безуспешно пытались заняться делом.

Кропя над своими конспектами о Шумере, Мишка кинул Толику:

-- Воды бы принес.

нормально всё с головой

Тот, постучав пробирками, ответил:

-Сходи ты, у меня вот-вот пойдет реакция.

-- Кому нужны твои реакции!? -- вспылили Мишка.

-- А кому нужны твои конспекты?

-- Мои конспекты имеют огромное значение для изучения истории и быта Шумера.

-А мои исследования имеют огромное значение для изучения состава почвы того времени.

-- Да кому нужна твоя почва?! Земля, она и есть земля!

-- А кому нужен твой быт?! Ведь они все поумирали давно!

Слушая перебранку студентов, профессор тоже что-то прошипел. Увидав, что это не произвело эффекта, он встал и вышел. Через минуту он вернулся, поставил кружку с водой на столик Мишки и продолжил расчеты.

Немного охладившись ледяной водой, Мишка сказал:

-- Не понимаю, что ты находишь интересного в этой химии. Я то думал, что у вас все постоянно кипит и взрывается, а ты покапал пару капель из одной пробирки в другую, полюбовался на цвет и все.

-- Ты еще радуйся, что нет взрывов, -- он пощупал свой шрам.

-- Кстати, я все время хочу тебя спросить, откуда у тебя этот след?

-- Да как-то зимой проводил я опыты в лаборатории. Я как раз недавно простудился, но надо было делать лабораторку. Капнул я в пробирку перхлорату натрия и тут, как назло, чихнул. Пробирку и штатив -- в дребезги.Хорошо, что стекло попало выше глаза. Я потом выяснил: там была смесь анилина с соляной кислотой, куда прикапнули нитрит натрия. Когда я туда добавил перхлорат натрия, образовался фенилдиазоперхлорат, а он взрывается от косого взгляда.

-- Что мне не нравится в представителях точных наук, так это их черезмерная подробность, -- сказал Мишка.

Толик презрительно фыркнул и демонстративно повернулся к пробиркам.

Чтобы разрядить ситуацию, профессор поспешно спросил:

-- А чем ты занимаешься, Миша?

-- Я? -- он с гордостью постучал по конспекту, -- Я пытаюсь провести связь между бытом шумеров 3100-го года с бытом жителей верхнего Ефрата приблизительно шестого-седьмого тысячелетия до нашей эры.

-- Что мне нравится в гуманитариях, так это их необычайная точность, -- ядовито заметил Толик.

Мишка засопел.

А солнце палило все беспощадней.

Толик почесал затылок и сказал:

-- Е-2.

-- Ранил.

-- Е-4.

-- Тоже мне, гроссмейстер. Ранил.

-- Е-3.

-- Промазал.

-- Хитрюга.

-- Сам такой.

Мишка сосредоточенно пожевал ручку, выискивая слабое место в обороне противника.

-- Ну? -- Толик усмехнулся.

-- Подожди-подожди, -- Мишка отмахнулся, -- Все таки надо было взять шахматы.

-- Это ты думаешь только когда проигрываешь.

-- Ничего, уже темно, скоро профессор свернет лагерь и мы смотаемся отсюда.

-- Если опять не будет накладок, -- заметил Толик.

-- Еще беду накличешь.

-- Здесь может случиться все что угодно. Профессор так увлечен работой, что совершенно все забыл. Вот говорил, что починит здесь кабель, а провода так и торчат оголенные.

-- Ты пессимист.

-- Чего в этом плохого?

-- Грустно так жить.

-- Зато легче встречать неприятности.

-- Это смотря как посмотреть.

-- Кончай, оптимист. Стреляй.

-- Ну-у. Допустим Р-4.

-- Мазила. С-2.

Мишка только что-то пробулькал.

-- И наконец... -- Толик замахнулся, чтобы нанести окончательный удар. Перо его ручки не выдержало перегрузок и предпочло вылететь. Конец траектории его головокружительного полета пришелся прямо по двум оголенным проводкам, торчащим из кабеля. Посыпались искры. Свет погас.

Почти в то же мгновение в машину ворвался профессор с фонариком. Увидав, что произошло, он тихо выругался. Тирада явно относилась к разработчикам и производителям советского оборудования и содержала какие-то, вероятно очень обидные, слова из богатого научного лексикона.

-- Ух ты, -- прошептал Мишка, -- Совсем, как в приключенческих фильмах. Интересно, а что будет дальше?

-- Да?! -- закричал профессор, -- А мне интересно совсем другое. Какой идиот сумел найти эти два проводка, чтобы сунуть сюда эту железяку?

-- Не сердитесь, проф, -- сказал Толик, -- В конце-концов вы же сможете починить свет.

-- Свет-да, -- профессор что-то повернул и лампочки засветились, -- А вот это -- нет!

Индикаторы машины времени сообщали весьма красноречивую белеберду, состоящую из случайного набора символов. Изредка корпус подсвечивал изнутри блеск сыпящихся искор.

-- Вы серьезно? -- обомлел Мишка.

-- Я не склонен сейчас шутить.

Толик скорчил гримасу. Через несколько минут протяженного молчания Мишка спросил:

-- Так что будем делать?

-- Объявляю brain storm, -- сказал профессор.

-- Чего?

-- “Мозговой штурм”. Это значит, что мы можем вносить любые предложения, даже самые идиотские. Впрочем, я боюсь, что нас выручит только самые ненормальное предложение.

Електронный хронометр тихо щелкнул, показав полночь.

-- Нам надо связаться с местными.

-- Логично.

-- Чтобы получить продукты, нам надо найти, на что их обменять.

-- Ты поразительно догадлив.

-- А что у нас есть?

-- Стандартный набор инструментов. Причем я должен еще и чинить машину, которую сломал этот...

-- Потише, профессор.

-- Так что мы можем предложить?

-- Твои конспекты. Помоему, им очень понравится бумага с твоими каракулями. Может это их подтолкнет к изобретению нормального письма.

-- Но-но. Я тебе покажу конспекты...

-- Предложи получше.

-- Твои пробирки и реактивы.

-- Кому они здесь нужны?

-- Какому-нибудь захудалому химику.

-- Кх. Боюсь, молодой человек, до химии придется подождать пару сотен лет.

-- Вот именно. А нам ждать некогда.

-- Так что же ты предложишь?

-- Можно что-то сделать из подручных средств.

-- Например?

-- Каменные топоры.

-- Шумеры -- не пещерные люди. Есть вещи, которые они смогут сделать куда лучше тебя. В том числе и топор.

-- Ну. Можно построить им хижину.

-- Зачем им это. Они и сами сделают это. И, вдобавок, разве ты умеешь работать с глиной?

-- Глина? Я могу сделать их из дерева.

-- Дерево здесь на вес золота.

-- Понятно.

-- А может сделать им горшки?

-- Простите, проф, но у нас нет гончарного круга.

-- Нарвать фиников и продать.

-- Это их роща. Они тебе кости переломают.

-- Помочь им провести канал.

-- Они прекрасно обходятся своим. Да и твоя огромная точность им здесь не нужна.

-- С твоей точностью они бы все поумирали с голоду.

-- Ваш спор вносит конструктивный вклад в решение нашей проблемы.

Еще полчаса они просидели в молчании.

-- О! -- Мишка вскочил, -- Я нашел!

-- Да?, -- мрачно спросил Толик, -- Сделать из твоих конспектов журавликов и продавать для забавы.

Мишка прожег его презрительным взглядом.

-- Подстилки.

-- В смысле?

-- Мы можем плести из камыша подстилки и продавать. У шумеров подстилки-маты были всем: столом, постелью, дверями.

-- Паршивая идея, -- сказал профессор, -- Но за неимением других...

-- У меня есть еще один интересный вопрос, -- сказал Толик, -- Кто нибудь из нас умеет плести?

-- Я? -- Мишка пораженно уставился на него.

-- Я, лично, буду чинить машину времени, -- категорически заявил профессор.

-- Именно этого я и опасался. Вся работа ляжет на меня.

-- Идите спать. Завтра будет трудный день.

-- Ну вот, теперь вы выглядите, как настоящие шумеры, -- профессор довольно улыбнулся.

-- И они носили это? -- Толик брезгливо посмотрел на свой плащ без рукавов, дырявую соломенную шляпу и набедренную повязку, -- Все же они недалеко ушли от пещерных людей.

-- А чего ты ожидал? -- Мишка свысока посмотрел на него, -- Парижский салон мод?

-- Если у них и все остальное такого качества, то неудивительно, что их забили соседи. Даже странно, что они так долго продержались.

-- Ничего-ничего. Главное, что вы выглядите, как местные, -- профессор прикрыл рукой глаза от света высоко стоящего солнца, -- И сами вы похожи на шумеров: белолицые и черноволосые. Правдв, носы у вас не такие, но это неважно.

-- А что такого в наших носах?

-- Да так, ничего.

-- А вы проф? Ведь вы вовсе не черноволосый.

-- А я и не пойду в деревню.

-- Логично.

Они пошли под тент, где лежала скатанная подстилка.

-- По крайней мере, в этой одежде не так жарко, -- заметил Мишка.

-- Просто сегодня прохладней, -- пессиместично ответил Толик.

-- Как хочешь. Бери груз.

-- Я плел -- ты несешь.

Мишка пожал плечами и поднял подстилку с кучи необработанного камыша.

-- Возвращайтесь поскорее, -- сказал профессор и вернулся в машину.

Мишка взвалил себе на спину подстилку, и они двинулись к деревне.

-- Ты не знаешь, как там дела у профессора? -- спросил Мишка.

-- Черт его знает. Уже второй день он копается в машине и все время ругается под нос. При разговоре на эту тему он просто замолкает и молча свирипеет.

-- Ясно, ничего хорошего.

-- Это уж точно. Кстати, а где находится базар?

-- Базар?

-- Ну да. А куда же мы идем?

-- Понимаешь, торговли, как таковой у них не сущесвует. Нам придется искать клиентов самим.

-- Кошмар. И этих людей ты называешь цивилизованными.

-- Ну, колесо они должны вскоре изобрести, земледелие и плуг они уже знают, плавать и, самое гланое, писать они уже имеют. Ведь ты учил их письмо.

-- Да, и язык и письмо. Да и язык всех государств на пару тысяч лет вперед я тоже знаю. Вот только зачем?

-- Профессору лучше знать.

Они подошли к небольшому мостику через канал. Небольшая тропинка вела в деревню, которая состояла из маленьких круглых хижинок, разделенных полосками огородов. Вместо дверей на них висели маты, только в одном, видно очень богатом, доме были деревянные двери.

-- Мишка, ты говорил, что Шумер постоянно клевали соседи. Ты не боишься, что мы можем попасть под горячую руку?

-- Нет. Нападения первых диких кочевников марту начались где-то в 2750-ом году.

-- Господи, ну и названия у них.

-- Буквально, марту -- это “не знающие злаков”. Вобще, шумеры считали всех неземледельцев дикарями.

-- Язык у них -- горло хрипнет. И оборотов у них нет. Говорят, как негры. Кстати. ты постоянно говоришь про этих... амореев, кутиев, эламитов и теперь марту. Кто они вобще такие?

-- Кутии -- жители гор Кавказа и Турции, эламиты -- жители Суз, а марту и амореи -- так себе, дикие семитские племена.

-- Семиты. Ну-ну. Времена проходят, а семиты остаются все такими же. Только тактика меняется.

-- О, кажется мы нашли клиента.

Они остановились у хижины, почерневшей от копоти. Действительно, дверной проем был едва прикрыт старой, покрошившейся, висящей на одной нитке подстилкой.

-- Ого, -- Мишка присвистнул, -- Мы кажеться попали к местному кузнецу. Ну, сейчас посмотрим, чему нас научил профессор. Давай.

Толик подошел и осторожно постучал по стенке. Внутри раздался шум и из проема выскочил высокий шумер с крючковатым носом.

-- Что за стук здесь был?

-- Это мы, -- проинформировал Мишка.

-- Вы не из нашего села, -- быстро сообразил шумер.

-- Да, -- согласился Толик, -- но мы подумали, что вам нужна мата.

Шумер нахмурился. В этот момент изнутри раздался пронзительный женский визг. Шумер испуганно вздрогнул и заскочил назад, наивно предпологая, что снаружи ничего не видно. Точнее, самого обладателя такого пронзительного голоса они не увидели, но четко заметили палку, проворно угодившую в лоб кузнецу.

-- Я тебе говорила, не выходи из дома, пока я тебе не разрешу. У тебя полно работы, а ты только и делаешь, что отдыхаешь. Говорила мне мама: не выходи замуж за этого лентяя. Надо было мне ее послушаться, -- булькающие возражения потонули в звоне разбитой посуды, -- Ты -- болван! У тебя гости там. Как ты посмел оставить их? Ты что, хочешь чтоб меня считали негостеприимной? Ты знаешь, что обо мне подумают соседи? Иди скорее!

Шумер, как ошпаренный выскочил из дома. Студенты срочно сделали вид, что ничего не знают.

-- Что вы говорили? -- шумер мотнул головой.

-- Мы хотели предложить вам мату, ваша очень плохая.

-- Да, мне нужна мата, -- шумер кивнул.

-- Ну вот, давайте обменяем вот эту подстилку на десяток лепешек, немного фиников и пива.

-- Это как?

-- Очень просто: мы вам даем эту подстилку, а вы даете нам еду.

Шумер наморщил лоб:

-- Но ведь пшеницу вырастил я. Почему я должен давать вам лепешки?

У Мишки глаза полезли на лоб. Этого он не ожидал услышать. Но тут за дело взялся Толик:

-- Посмотрим. Вы работали, собирая эту пшеницу и делая лепешки. Правильно? А мы работали, собирая камыш и плетя мату. Верно?

-- Да, но ведь пшеница все равно моя, -- по-прежнему напирал шумер.

-- Хорошо. Посмотрим с другой стороны. Сколько ты еще потратишь времени и сил, делая эту мату? А так ты ее получишь прямо сейчас.

Шумер хотел упрямо возразить и даже открыл рот, но тут искра понимания мелькнула у него в глазах и он захлопнул его.

-- Ну так как?

Шумер внезапно обрадовался:

-- Да, да, да, да, -- и покосился на дверь, -- Я сейчас.

Он бесшумно проскользнул внутрь.

-- Что ты делаешь? -- внезапно спросил визгливый голос.

-- У нас очень плохая дверная мата, мне предложили новую. Они просят за нее совсем мало, -- он воопрошающе уставился вглубь хижины. Но удар ожидал его не с той стороны.

-- Болван! Почему ты попросил только одну подстилку?! Я лежу тут на какой-то дырке. Ты что, хочешь, чтоб я спала вобще на земле?!

Шумер живо выскочил из дома с льняным рядном в руках. В нем была груда лепешек и фиников, заодно с небольшим запечатанным горшком.

-- Ух. Вот ваша еда, -- он с удивлением уставился на полиэтиленовый кулек, в который Мишка складывал еду, -- А! Вот это зачем. Кстати, вы не могли бы зайти завтра еще с одной матой? А то моя жена...

-- Конечно, -- радостно ответил Толик, -- А тут поблизости еще кому нибудь нужны маты?

-- Приятный человек, -- заметил Толик.

-- Да, ты прав. Правда слегка туповатый. Я представлял себе шумеров более сообразительными.

-- Главное, что он дал нам еду, -- сказал профессор, -- Я вижу, вы за вчера сделали еще пару мат.

-- Да, кузнец сказал нам, что по соседству есть еще пара нуждающихся в обновке, -- сказал Толик.

-- О, значит опять будет пальмовое пиво, -- профессор причмокнул.

-- Да, наверное. А как ваши дела?

-- А, как дела, как дела? -- профессор резко помрачнел, -- Плохо дела. Как минимум еще на пару дней мы здесь задержимся.

-- Ну, по крайней мере с голоду мы здесь не умрем, -- утешительно сказал Мишка.

-- Возможно. Я вижу вы и полозья сделали? -- профессор перевел разговор на другую тему.

-- Да, на спине таскать эти тюки неприятно.

-- Ну-ну.

Студенты дружно взялись за веревки и потянули полозья с купой мат. Профессор проводил их обеспокоенным взглядом.

В этот раз прием шумера был совсем другим. Он поджидал их у новенькой двери с радостной улыбкой на губах.

-- А! Вот вы, мудрые люди.

-- Привет, -- Толик по-дружески похлопал недоумевающего шумера по плечу, -- Мы, как обещали, принесли мату, и даже не одну. А где клиенты?

-- Клиенты? -- кузнец удивленно поморгал, -- А, вы имеете ввиду моих соседей?

-- Ну, это в общем правильно, правда я подрозумевал всех желающих купить маты.

-- А, вот и хорошо. Цена та же?

-- Ну, поскольку вы наш первый клиент, то мы делаем вам скидку в две лепешки.

Шумеру очевидно понравились правила рыночной экономики, поскольку тот радостно улыбнулся и тут же слопал одну льготную лепешку.

-- Берите, -- шумер протянул им рядно, уже ничему не удивляясь.

Мишка сложил еду и положил кулек на полозья:

-- Классное у тебя пиво.

-- Классное?

-- Ну, это неважно. Где тут твои соседи?

-- Ага. Сейчас, -- кузнец сложил рядно и закинул его прямиком в дом.

-- А ваша жена?.. -- удивленно спросил Толик.

-- Ушла нанемного, поговорить с соседками, -- шумер загадочно усмехнулся, -- Идем.

Перекрыв двери мотыгой, шумер развернулся.

-- Ух-ты, какая красота, -- выдохнул Мишка, глядя на этот инструмент. Бронзовое острие было изящго загнуто, а основа была украшена довольно милым узором.

-- А. Это, -- шумер слегка зарделся, -- Это так, мое развлечение.

-- Развлечение?! -- возмущенно вскрикнул Толик, -- Да ведь этой красоте цены нет.

-- По-крайней мере здесь, -- буркнул себе под нос Мишка.

-- Да, вы так думаете? А соседи надо мною смеются, да и жена, -- он смущенно почесал щеку, -- называет бездельником. Меня здесь так и прозвали -- Кузнец.

-- Но ведь твои вещи лучше их, ты же сам это вчера говорил, -- удивился Толик.

-- Да, но кому они нужны кроме меня?

Толик презрительно фыркнул:

-- Ты же можешь жить припеваючи. Ведь они сэкономят кучу времени, покупая вещи у тебя, они-то служат дольше. А ты можешь жить, занимаясь своим любимым делом.

-- Но когда же я буду работать в поле, если я весь день буду сидеть в доме?

-- А зачем тебе работать в поле, если ты будешь получать еду в обмен на вещи?

Шумер сосредоточенно нахмурился. Но его глубокомысленным размышлениям тут же помешал какой-то шумер со средины улицы:

-- Ей, Кузнец, чего ты там говорил про маты?

-- Это к нам, -- ответил Мишка и вытащил полозья на середину улицы.

В то же момент откуда-то выскочила еще тройка шумеров, все как на подбор с горбатыми носами.

-- Вот что имел ввиду профессор, говоря, что носы у нас не в порядке, -- шепнул Толик.

Все четверо шумеров одновременно заорали что-то относительно мат.

-- Тихо! -- не вытерпел Толик, -- Так. Цена постоянная: десять лепешек, две пригоршни фиников и горшок пальмового пива за одну мату.

Шумеры переглянулись и через минуту необходимый товар появился перед киевлянами. Но честному бартеру в то время было немало помех.

-- Куда ты протянул свои руки, это моя мата!

К полозьям ковыляла старушка с таким носом, что остальные шумеры на минутку показались студентам достойными представителями арийской расы.

-- Ничего подобного, это моя мата, я пришел раньше, -- возразил один из них.

Старушка по-видимому была немало искушенная в словесных баталиях, и через мгновенье тихая торговая сделка превратилась в митинг протеста.

-- Ты уверен, что здесь нет базара? -- тихо спросил Толик, -- По-моему, я эту базарную... э-э... женщину недавно видел, покупая мясо на Дарницком рынке.

-- Молчать!!! -- разъярился Мишка. Шум затих, -- Эта проблема будет решена очень просто. Тот, кто даст большую цену, то и получит мату.

Шумеры возмущенно зароптали, бурно возражая против жестких экономических мер.

-- Кому не нравится -- можете уйти.

Народ мгновенно нашел эти меры точь в точь отвечающими их нуждам.

-- Одинадцать лепешек, -- наконец проскрипела старуха.

-- Двенадцать, -- крикнул тот, кто подзывал студентов на улицу.

-- Четырнадцать, -- предложил другой.

И пошло-поехало. Торги остановились на отметке в двадцать пять лепешек, три пригоршни фиников и двух горшках пива, предложенных старухой. В накладе остался ее соперник, потянувший лишь на восемнадцать лепешек. Старуха восторженно захохотала, но быстро умолкла, услыхав слова Толика:

-- Проигравших прошу не растраиваться, завтра мы привезем еще одну партию мат. Прошу оповестить соседей. Толрги состояться здесь, у дома почтенного Кузнеца.

-- Ух, -- сказал тот, когда толпа разошлась, -- Хорошо это у вас получается, мудрые люди.

-- А, так себе, обычный аукцион, -- снисходительно сказал Толик.

-- Чего-чего?

-- Аукцион. Вот это -- когда тот, кто предлагает больше, получает товар.

-- Аукцион? Надо будет запомнить.

-- Схватывает на лету, -- Толик весело подмигнул Мишке.

-- Нам пора возвращаться, -- напомнил тот, -- До свиданья, Кузнец.

-- Ага, good by.

-- До встречи, мудрые люди, -- ответил Кузнец и буркнул под нос, -- Вот, еще и гуд бай.

-- Рыночная экономика быстро пускает корни, -- заметил Толик.

-- Естественно. Они уже были готовы к этому. Согласно данным раскопок и расшифровок древних надписей, приблизительно в это время зародилась торговля.

-- Зародилась? А ты не боишься, что это наших рук дело.

-- Возможно. Хотя, впрочем, это не имеет зна... -- он внезапно остолбенел, -- Тихо.

Толик послал ему немой вопрос глазами.

-- Кажется мы присутствуем при величайшем открытии со времен укрощения огня.

Толик молча проследил за его взглядом.

Неподалеку огромный буйвол-шумер с туповатым выражением в глазах безуспешно пытался передвинуть огромный горшок, отдаленно напоминающий амфору без ручек. Взвалить ее себе на спину он не смог и попытался обхватить ее руками и донести вобнимку. Горшок предательски выскользнул из его рук и , упав, прокатился несколько метров по мягкой земле. Шумер нахмурился. Студенты напряженно следили за ним, надеясь уловить момент, когда он додумается, что катить удобней чем нести просто так. Тот сделал пару шагов вперед, но в последний момент зацепился за что-то и грохнулся прямиком на амфору. Та покатилась и шумер доблестно пропахал лицом канаву в земле. Студенты поморщились. Разъяренный шумер встал и со злости заехал по горшку так, что от прообраза открытия тысячелетия остались только осколки.

-- Ну, что ж, -- вздохнул Мишка, -- Всему свое время. До колеса они еще не доросли.

-- Ты лучше не смотри на них свысока. Сейчас есть немало ученных, которые поступают приблизительно так же, только орудуя не горшком, а синхрофазотроном.

-- Как знать, как знать?

-- Где проф откопал этот компьютер, Толик?

-- Черт его знает. У меня вобще сложилось впечатление, что в случае надобности он сможет вынуть из кармана средних размеров танк.

-- Да, подготовился он на славу.

-- Ну да. Если не считать нескольких мелочей, -- Толик кивнул на кабель, -- Этого он явно не предусмотрел.

-- Это ты у нас непредсказуемый.

-- Чертова машина. Неужели в ней все так сложно устроенно. Даже не верится, что он все сделал сам, -- он начал загибать пальцы, -- Изобрел машину времени, сконструировал прибор, соорудил его, написал необходимые компьютерные программы, собрал все вещи и многое другое. Такое впечатление, что у него под командой работал целый институт.

-- Мы очень мало знаем о профессоре. Может он действительно заведует институтом.

-- Шутишь?

-- Конечно. Но ему крупно повезло, что ты еще и програмист. Правда у тебя есть и недостатки. Ручка, например.

Толик зашипел, но заставил себя заняться работой и уткнулся носом в клавиатуру.

Восходящее солнце пустило пару лучей через открытые двери. Мишка зевнул и уставился на экран.

-- Ты явно переработался, Толик.

-- Чего?

-- Тебе надо отвлечься от компьютера.

-- С какой стати?

-- Ты в програмировании перешел с английского на урду.

-- Урду? Что за бред ты несешь?

-- Бред? А что в таком случае означает слово “вуашту”?

Толик поднял глаза на экран и грязно выругался. Полэкрана было испещерено словами непонятного и даже несколько оскорбительного смысла. Он разозлился и так заехал по кнопке переключения с английского шрифта на русский, что клавиатура обиженно хряпнула. Толик начал с того, что заменил неудобоваримое “вуашту” на “define”.

-- Тебе пойдет на пользу смена деятельности, -- посоветовал Мишка, -- Плетение мат на свежем воздухе быстро поправит дела. Ты и так сидел вчера до полуночи за програмированием, до рассвета встал и вновь за компьютер.

-- Профессор из меня жаркое сделает, если я не закончу программу.

-- А ты оставь все это в качестве вещественного доказательства.

-- Ладно. Так уж и быть.

Когда пришел профессор, Мишка сидел под тентом и нелепо дергал руками, пытаясь подражать Толику в плетении мат. Камыш упрямо выскакивал из рук, и Мишка разъяренно шипел, пытаясь словить его стебли. Толик, напротив, наслаждался работой и даже что-то напевал. по ходу дела.

-- Программа? -- кратко спросил профессор.

-- Я решил сменить вид деятельности. Вы бы видели, до чего я дошел.

-- В любом случае эта работа полезная, есть то нам всем надо, -- добавил Мишка.

-- Это ваше дело, но к вечеру программа должна быть написана.

-- Да ладно, проф. Мы ведь обещали местным еще пару мат.

-- Я сказал свое слово.

Профессор ушел в машину.

-- Чего ты поешь? -- раздраженно спросил Мишка.

Толик действительно пел что-то на, как это часто бывает, понятную только автору мелодию, но зато с отчетливыми словами:

Я великий неорганик,
Я объехал целый мир.
Всем деканам я начальник
И студентам командир.

Бурум-бурум-бурум.

В лабе вырубили газ, а потом и свет погас, это раз.
Но грузовик привез дрова, это два.

Бурум-бурум-бурум.

А у нас вместо тигля медный таз.
И пробирки, я б сказал, Реформатский покупал.

-- Замолчи! -- закричал что есть силы Мишка.

-- Чего ты нервничаешь? -- спокойно спросил Толик, не отрываясь от работы.

-- Что ты поешь?

-- Да так, из студенческой жизни. Вот! -- он связал последние два стебля, и мата была готова, -- Мы уже можем идти.

-- А профессор?

-- Не будем отрывать его от работы.

-- Хорошо.

Они вместе впряглись в постремья и потянули полозья к селу.

Студенты с нетерпением ждали встречи с кузнецом, чтобы посмотреть, чего за ночь дали уроки рыночной экономики. Но встреча эта произошла несколько раньше, чем они ожидали.

Кузнец стоял у дома богатого шумера (у которого были двери) и увлеченно размахивал руками. Когда студенты подошли, они услышали и слова, сопровождавшие эту жестикуляцию:

-- ...Ты крупно выигрываешь. Пойми, мои вещи прослужат тебе дольше, ты ведь это понимаешь. И ты сам признал, что они красивые. А ты, вдобавок, еще и экономишь время. Цена-то за топор ничтожная -- какие-то жалких двадцать лепешек и десять ман бронзы. Это все очень просто.

Студенты изумленно наблюдали этот быстрый прогресс в сознании человека. А что уже говорить о собеседнике Кузнеца, состоятельно выглядящем шумере в шерстяной юбке на подобие килта. Тот был просто ошарашен и ему ничего не оставалось, как принести назначенную за топор цену.

-- Молодец, -- похвалил кузнеца подошедший Толик.

-- Скорее, аукцион на носу, -- поторопил их Мишка.

-- Да, сейчас. Эй, достопочтенный! -- крикнул тот шумеру, -- Приходите сейчас к дому Кузнеца, вы сможете дешево купить мату.

Шумер кивнул, но тут же до него дошло, что он потерял часть своих богатств и призадумался.

-- Эй, -- обратился Кузнец к своему соседу в толпе по месту прибытия, -- Ты давно спрашивал, хочу ли я отдать в твое попечение мой участок общественной земли. Так вот, два гана уже твои.

-- А на что ты будешь жить? -- удивился тот.

-- Посмотрим.

-- Объявляю начало аукциона, -- Толик проворно взобрался на какую-то груду глины и взмахнул прутиком.

Толпа, человек в двадцать, покорно затихла.

-- Продается отличная мата, с узором, классическая модель, гарантия от фирмы. Начальная цена -- десять лепешек и три пригоршни фиников.

-- Раз -- двенадцать лепешек, второй слева во втором ряду, -- прутик метнулся в сторону обделенного вчера шумера.

-- Четырнадцать.

-- Двадцать, -- сразу круто взял состоятельный шумер, быстро освоившийся в море бизнеса.

Но обделенный шумер не собирался здаваться без боя:

-- Двадцать две и три пригоршни.

-- Двадцать пять и четыре, -- возразил тот.

Стараниями других соседей цена быстро подскочила до тридцати лепешек и пяти пригоршней фиников.

-- Тридцать, пять и гин серебра, -- отрезал богач.

Толпа на мгновение затихла. Серебро было очень дорогим удовольствием.

-- Тридцать, пять и гин справа в третем ряду -- раз; тридцать, пять и гин -- два; тридцать, пять и гин -- три. Продано! Продано господину в третем ряду за тридцать лепешек, пять пригоршней фиников и гин серебра. Кстати, -- Толик наклонился к Мишке, -- Что такое гин?

-- Что-то около десяти грамм.

-- Всего-то?

убью афтора за пол гроша

я эту книгу читал!

thereddragon что за книга ? автор ?